Терция | страница 7
- Я клянусь быть врагом римского народа всю свою жизнь. Клянусь именем рода Барков, богами и Карфагеном, - глаза мальчика слезились, но он не сдвинул дрожащую руку с места, продолжал терпеть.
- Довольно, сын. Я верю, что ты сдержишь слово, верю, что продолжишь борьбу после того, как моя жизнь оборвется, - Гамилькар лукаво улыбался. Новый враг Рима пусть пока еще совсем мальчишка, вырастет, сумеет переломить хребет Республики.
Принеся быков в жертву, Барка повел небольшой отряд пунийцев в Иберию, продолжать свою личную войну, пытаясь потушить пожар, сжигавший его душу. Теперь Гамилькар был спокоен и уверен, что видения, посетившие его у жертвенника, воплотятся в реальность - Ганнибал не отступит.
...
230 г. до н.э. Рим.
Сидя в просторной зале, девятилетняя Терция Коллатин, дочь сенатора Тарквиния и его супруги Лукреции, с замиранием сердца ожидала свою мать. Сегодня девочке предстояла прогулка по рынку Рима. Лукреция уже несколько раз брала с собой Терцию, обучала премудрости публичного поведения: заставляла держаться подальше от женщин с распущенными волосами, показывала, как правильно обращаться к торговцам, держать себя наравне с матронами других домов патрициев.
Но Терция любила эти прогулки по рынку прежде всего потому, что у нее появлялся шанс послушать истории старого нищего грека Парменида. Этот ушлый человек за свою долгую жизнь успел повидать весь свет, попасть в рабство и освободиться, поучаствовать в войне с Карфагеном, познакомиться с культурами диких племен и народов. Оказываясь на рынке, любопытная Терция всегда стремилась послушать Парменида.
Лукреция не разделяла увлечение своей дочери. К старику матрона относилась с презрением, как и должны относиться патриции к пролетариям. Лукреция не могла позволить, чтобы ее вместе с дочкой видели рядом с греком - он ведь даже не торговец, просто попрошайка. Доползи слухи до Тарквиния, ревнивый сенатор тут же начнет сыпать упреками. Матроны патрицианских родов станут коситься в сторону Лукреции, перешептываться, посмеиваться, а те, кто влиятельней и богаче, станут открыто выказывать ей свое презрение.
Мать редко разрешала Терции послушать сказки грека. Отчасти еще и потому, что не до конца понимала смысл рассказываемых историй. Парменид порой вдавался в подробности, которые не должны интересовать римскую женщину. Он рассказывал о политике, пунийцах, войнах. Терция слушала с замиранием сердца, Лукреция не разделяла интереса дочери, подшучивала - тебе следовало родиться мальчишкой. Но в душе переживала - через два года Терция вступала в брачный возраст, ей следовало посвящать больше времени традиционным занятиям римских женщин, а не обучаться премудростям политики у нищего грека. Женам не престало посвящать время делам, которыми занимались их мужья.