— А кто сейчас за главного?
— Карли, — сказал аналитик, показывая на стройную, спортивного телосложения блондинку лет тридцати с небольшим.
До поступления на службу в ООЦ она летала на истребителях.
Я глубоко вздохнул и постарался припомнить, чему меня учили в разведшколе, в частности, как выуживать из людей нужные сведения. Моя работа в качестве пилота на сегодня была завершена, формально я стал руководителем полетов и в оставшееся время из двенадцатичасового рабочего дня должен оказывать помощь в координации полетов и действий следующих экипажей.
Я использовал этот факт, чтобы растопить лед.
— Слышал, у вас тут недавно приключился небольшой переполох.
Руководитель операции, понятное дело, хотел бы знать о таких вещах. Конечно, я действовал наудачу, надеясь, что Карли не в курсе, что парнем в кресле пилота был я.
— Почему дали красный свет? — спросил я.
Если перед своим уходом Эл и проинформировал ее относительно недавних событий, то явно не упомянул о моем участии в них. Карли тоже была раздражена тем, что атаку отменили.
— Политика.
— Простите, что? — переспросил я.
— Политика, — повторила Карли. — Кто-то из руководства между нами и боссом дал отмену.
— А причину сообщили? — уточнил я.
— Они не обязаны.
Не нужно было быть гением разведки, чтобы понять ее негативное отношение к приказу вышестоящей инстанции.
— Это был он? — спросил я.
Мне хотелось знать, действительно ли я обнаружил бен Ладена.
— Мы думаем, что он, — ответила Карли.
В 2002 году «Хищник» выпустил ракету «Хеллфайр» в трех подозрительных людей возле пещерного комплекса Завар-Кили в афганской провинции Пактия. Один из мужчин был высокого роста, и его приняли за бен Ладена, однако жертвами стали представители местного племени, которые собирали металлолом, чтобы на вырученные за него деньги купить еды.
Я посмотрел на нее искоса:
— Так, значит, это правда…
Она немного помолчала:
— Скорее всего, да.
Я едва сдерживался, чтобы не выплеснуть раздражение.
— Тогда почему отменили атаку?
Карли вздохнула. По-видимому, я начал ее доставать.
— Всегда найдется какой-нибудь чиновник, который наложит вето на такой выстрел, — объяснила она. — И через его мнение не переступить.
Теперь я был по-настоящему взбешен.
— Это предательство! — воскликнул я.
— Нет, — покачала она головой. — Это политика.
