Кисс уверяет, что, прослужив здесь четыре года, он за все время не истратил ни копейки. До сих пор валяются у него в столе две кроны, которые он выиграл в прошлом году в домино у капитана какого-то угольщика. И это естественно: ни служащим, ни рабочим угольная компания ничего не выплачивает на Шпицбергене в течение всей их службы. Полное содержание рабочих — за счет угольной компании. Одежду, кое-какие лакомства и мелочи можно забирать на книжку в лавке компании, торгующей по заготовительным ценам. Благодаря тому, что на Шпицбергене существует порто-франко[2]), товары в лавке значительно дешевле, чем в Норвегии.
Весь заработок выдается рабочим при уходе со службы (притом не раньше прибытия в первый норвежский порт), а заработки здесь не так малы. Поденные рабочие на поверхности получают по десять крон в сутки, под землей же вырабатывают от 15 до 30 крон. За удержанием стоимости содержания рабочих, составляющей примерно 5 крон в сутки, все остальное кладется на книжку рабочего.
Большинство рабочих — норвежцы. Все без исключения не только грамотны, но и образованы, так как окончили семиклассную школу. Свободное праздничное время они проводят главным образом за чтением в читальне при клубе. Тишина и порядок строго соблюдаются в общежитиях, где, несмотря на грязную работу углекопов, поддерживается безукоризненная чистота.
Я с интересом слушал рассказ инженера об условиях работы углекопов на Шпицбергене, когда широко распахнулась дверь столовой и на пороге появилась коренастая фигура с красным, как кирпич, лицом. Это был мой старый знакомый — Хельмар Нойс. Словно смутившись всеобщим вниманием, он неловко сел за стол и занялся ужином. Это был его последний ужин на Шпицбергене. На следующий день он должен был с угольщиком уйти в Норвегию. Тогда он еще не знал, что в Тромсе на набережной его встретит вместо сына… полицейский, для того, чтобы отвести в тюрьму. Правосудие вспомнило старые счеты со «шкипером» Нойсом…
На следующий день у нас на «Красине» перебывало почти все население Нью-Олесунда — 250 мужчин и 20 женщин; большинство приезжало по 2–3 раза.
22-го мы выгрузили самолет Чухновского на воду при помощи «Читта-ди-Милано», который немедленно посде этого покинул Кингсбей. Вслед за ним ушла и «Браганца». Эта лихая норвежская промысловая шхуна, на гротмачте которой развевается теперь итальянский флаг, смело лезет в битые льды, заполнившие всю бухту.
На глазах у нас из зеркально чистой поверхность бухты превратилась в сплошное скопление пловучих льдов; огромные льдины то-и-дело отрывались от двух глетчеров, спускавшихся с гор.
