Я заметил, что через головы толпившихся людей судья подавала мне сигналы. Я пробился к ней.
— Вот что, — шепнула она, приблизив ко мне лицо, — скажи своему подзащитному, чтобы уезжал отсюда как можно скорее. Подальше от греха. Утренним автобусом.
Я попытался найти в толпе Сбитнева — его в зале не было. Вышел на улицу, оглянулся по сторонам — не видно нигде. И тут я догадался зайти в сарайчик под вывеской «Юридическая консультация». Сбитнев и Женя стояли в уголке и тихо разговаривали. Он держал ее руку, она была багровая от смущения.
Женя заметила меня первая:
— Поздравляю, коллега, с успехом, — сказала она, высвобождая руку. К ней вернулся ее обычный тон.
— Да ладно тебе. Это ты все сделала своим вопросом насчет стоимости веревки.
Женя тонко улыбнулась:
— Я почувствовала, что Мурзаева была бы рада к чему-нибудь придраться, чтобы прикрыть это дело. Ее положение было ужасным: станешь на сторону прокурора — райком больше судьей не назначит, пойдешь с райкомом — прокурор со света сживет, ведь с ним работать…
— Ты, Израилевич, тоже молодец, — дипломатично вставил Сбитнев.
— Судья просит передать вам, Виталий, чтобы вы как можно скорей уезжали из Дальне-Покутина. Немедленно, сегодня же. Иначе вам грозят большие неприятности.
— На чем же он сегодня уедет? — вмешалась Женя. — Ближайший автобус завтра утром.
— Не бойся, Израилевич, — сказал Сбитнев покровительственным тоном. — Я не пропаду. Вон адвокат Лурье приглашает меня на гороховый суп с картофельными котлетами. Как можно отказаться?
На следующее утро я покидал Дальне-Покутино. Голодный, небритый, искусанный клопами, я стоял на остановке, озираясь по сторонам. Сбитнева нигде не было.
Автобус опоздал минут на двадцать. Сбитнев так и не появился…
Николай Васильевич и Матвей Самуилович
(Рассказ — воспоминание)
Никто не любит русскую культуру так страстно, преданно и самозабвенно, как евреи. Это отмечено давно, об этом писали (не без доли иронии) многие авторы — от Чехова до Жаботинского, от Льва Кассиля до Осоргина. Даже находясь вдали от России, русские евреи продолжают жить «своей культурой», в упор не замечая никакой другой: они говорят и читают только по-русски, смотрят российское телевидение, ходят на концерты российских гастролеров, посылают детей в русские, то есть православные школы. Они культивируют дома русские обычаи — я знаю семьи, где Новый год празднуют даже не первого января, а уж тем более не в первый день месяца Тишрей, а тринадцатого января, во как!
