Жанна с ужасом смотрела ему в глаза. Они стояли на ступенях широкой, величественной лестницы. Влажный мартовский снег тяжелыми хлопьями ложился на ее плечи, вязаную шапочку, застревал в ресницах. За их спинами, еле видимое сквозь снегопад, высилось самое прекрасное здание Москвы — Дом Пашкова. Снежная пелена отделила их от всего мира, они остались вдвоем, на очной ставке друг с другом, со своим будущим, со своей совестью…
— Ты берешь все на себя, — сказала она, и голос ее задрожал.
— Разве лучше, если мы сядем оба? Мне не в новинку, а ты там пропадешь. Лагерь не место для женщины, поверь мне.
— Тебя посадят надолго.
Она заплакала. Слезы на ее щеках мешались со снегом.
— Ты будешь совсем один. — Она отерла лицо перчаткой. — Тебе необходимо жениться. Да, жену допустят в суд, а потом в лагеря. Ты сам говорил, как это важно. Твоя мама не сможет, она физически не выдержит. Тебе нужна жена.
Володя неожиданно засмеялся:
— Откуда я ее возьму, жену? Где она?
— Я буду твоей женой, — сказала Жанна и вопросительно подняла на него глаза с тающими на ресницах снежинками. — Давай поженимся. Немедленно.
Они некоторое время молча глядели друг на друга, смахивая снежные хлопья с лиц.
— У тебя нос побелел. Нагнись. — Она принялась растирать ему лицо вязаной перчаткой.
Он решительно потянул ее за рукав:
— Пошли. Тут недалеко, на Метростроевской, районный загс. Постараемся уговорить, чтобы расписали как можно скорей. Скажем, что я в экспедицию уезжаю.
— И что я беременна.
Они спустились с лестницы и поспешно зашагали через снежную пелену.
Суд длился два дня, Володя получил шесть лет лагерей. В суде он признал, что написал статью, отпечатал и пустил в распространение, но виновным себя не считает, так как действовал в рамках гарантированной Советской Конституцией свободы слова и печати.
Оба дня в зале суда находились жена и мать подсудимого. Все остальные лица, допущенные в суд, были откровенными статистами из КГБ. Они шумели в нужных местах, выражая негодование в адрес «антисоветского клеветника», оскорбляли подсудимого выкриками и бурно рукоплескали речи прокурора и обвинительному приговору. Зато при выходе из здания суда Жанну и Дарью Алексеевну встречала толпа сочувствующих и несколько иностранных корреспондентов. Жанна подробно рассказывала о ходе судебного заседания, и в этот же вечер ее отчет передавала иностранная радиостанция. Более того, эти же «враждебные голоса» несколько раз прочли в эфире Володину статью о восстании. Едва был вынесен приговор, как «Международная амнистия» объявила Владимира Степанова узником совести.
