Что Таня влюблена в Володю, обе мамы понимали — годам к шестнадцати это стало заметно. А как он относится к Тане, понять было трудней.
— Мальчики душевно созревают позднее девочек, я это наблюдаю в школе постоянно, — говорила Дарья Алексеевна, как бы успокаивая Лидию Викентьевну. — А Володя к тому же такой скрытный…
Как все матери на свете, они умиленно смотрели на детей и строили планы, которые, как это хорошо известно, никогда не сбываются…
— …Да, проведать надо, — согласился Володя и вернулся к супу.
На следующий вечер, после их обычного ужина, мать заметила вскользь, как бы между прочим:
— Я тут коробку конфет купила, хорошие, шоколадные. Вот, захвати, когда к Тане пойдешь. Ты когда собираешься?
Володя пожал плечами:
— Да хоть сегодня. Чего откладывать?
— Тогда ботинки почисть и после руки помой как следует, — оживилась Дарья Алексеевна.
Он почистил ботинки, а она погладила брюки и пиджак — еще «допосадочный», единственный, лицованный, штопанный и латанный со всех сторон.
И вот Володя в пиджаке и плаще пересекает двор. Вот этот подъезд, эта обшарпанная лестница с надписями мелом. Ничего не изменилось. Сколько раз там, в лагерях, он вспоминал, как бегал туда-сюда вдоль этой исписанной стены, по этим ступенькам… И, лежа на нарах, спрашивал себя: неужели больше никогда не увижу?..
Лидия Викентьевна всплеснула руками, воскликнула: «Смотри, кто пришел!» — но особенно удивлена не была. Зато для Тани его появление было полной неожиданностью.
— Володька… ты… — только и сказала она.
Он решительно подошел к ней, привлек к себе, обнял. Она безвольно поддалась.
— Здравствуй. Вот и встретились.
Они сели рядом на диван и некоторое время смотрели друг на друга.
— Да, — сказала Таня. — Мне казалось это невозможным… что когда-нибудь увидимся…
Она отвернулась и замолчала. Володя видел, как сильно она изменилась. От веселой розовощекой хохотушки не осталось ничего. Мать не зря его предупреждала. Перед ним сидела немолодая, сутулая, иссиня-бледная женщина с погасшим взглядом и сжатыми серыми губами. Встретил бы во дворе, нипочем не узнал бы.
— Видишь, во что я превратилась, — сказала она, все так же глядя в сторону. Словно перехватила его мысль…
— Лагерь никого не украшает, — проговорил он со вздохом. — Ты все же молодец, другие возвращаются в еще худшем состоянии. А вот Вася Анохин вообще не вернулся…
Оба надолго замолчали. Лидия Викентьевна сказала:
— Я на кухню, чайник поставлю. Попьем с Володиными конфетами.
