Михаилу Ахманову, побывавшему в музее в 1967 и 1986 годах, особенно запомнились храмовые завесы, или покрывала на Тору, сотни и сотни полотнищ изумительной красоты: сверкая богатой вышивкой, они висели рядами на специальных стеллажах, и казалось, что им нет конца. Для тех, кто не знает, поясним, что Торой называется свиток с первыми пятью книгами Библии, то есть Пятикнижие Моисея, равно чтимое в иудейской и христианской религиях. У евреев Тору положено хранить за завесой из бархата или другой красивой дорогой ткани. В Еврейском музее Праги таких завес около трех тысяч, тогда как в любом другом едва ли наберется больше десятка. Не менее интересны и всевозможные ритуальные предметы: например, семисвечники, в которых зажигались свечи в день праздника Ханука.
Но особенно впечатляет Пинкасова синагога. Когда входишь в нее, она поражает пустотой: здесь нет серебра и драгоценных тканей, старинных книг и других экспонатов; только пол, потолок и гладкие желтоватые стены. В первый момент кажется, что на стенах по желтому фону выложена серая мозаика, и лишь приглядевшись, понимаешь, что это буквы. На этих стенах увековечены имена евреев, погибших в Чехословакии от рук нацистов, 77 297 имен. Это еще один памятник страдальцам, которых в Праге немало: вспомните о Яне Гусе и замученных таборитах, о двадцати семи горожанах и дворянах, казненных после битвы у Белой горы. Прага помнит их всех, в том числе и убитых гитлеровцами евреев.
Есть неподалеку и другой памятник трагедии еврейского народа — Терезин. Так называется крепость (и город, в котором она находится) километрах в шестидесяти от Праги, построенная в конце XVIII века императором Иосифом II и названная в честь его матери Марии Терезии. Во время Второй мировой войны там размещался пересыльный лагерь Терезиенштадт для интернированных евреев, включая женщин и детей. Через него в 1941–1945 годах прошли около ста сорока тысяч человек. Это было так называемое «образцовое гетто»: с приличными жилищами, кафе, парком и даже театром; его демонстрировали представителям Красного Креста как пример неусыпной заботы гитлеровского режима о евреях, что-то вроде счастливого еврейского заповедника. Попавшие сюда заключенные тайно уничтожались, а большей частью вывозились в такие концлагеря, как Аушвиц (Освенцим), где их ждали газовые камеры и печи крематориев. Из ста сорока тысяч узников всего лишь семнадцать тысяч пережили Терезин и были освобождены Советской армией.
