У девочки осталось достаточно благоразумия, чтобы остановиться в сомнении. Комнату освещали газовые фонари, но здесь было также пустынно, как и в холле. В центре стоял старый стол и на нем, на большом блюде, аккуратной горочкой были сложены миндальные печенья. Тут же рядом стоял стакан молока. Голди неуверенно прошла вперед и, взяв стакан, подумала, что сейчас умрет от счастья.
Залпом ополовинив стакан, она съела шесть печений. Затем, допив молоко, съела еще три. Все это время она осматривала кабинет.
Он был небольшой и замусоренный. Везде лежали обрывки бумаги, придавленные камнями и кусочками цветного стекла. На полках теснились книги вперемешку со старинными монетами и треснувшими фарфоровыми статуэтками. В одном углу стояла маленькая арфа. А над открытой дверью…
Голди чуть не подавилась печеньем. На насесте, прибитом над дверью, сидело огромное чучело птицы. Она была по крайней мере раз в двадцать больше чем птицы в часах Муниципалитета. Ее перья были черными, как уголь, а клюв выглядел зловеще. Желтые глаза, казалось, следили за Голди, словно обвиняя в своей смерти.
Голди удивленно выдохнула.
— Слотерберд! Совсем как на мосту Чудовищ!
Заинтересовавшись, она прошла под чучелом. Птица продолжала смотреть в одну точку.
«Если бы до нее дотянуться, я бы смогла потрогать его перья!»
Она поежилась и отошла. Она знала, что не стоит задерживаться в этом странном месте. Она в последний раз обвела взглядом кабинет и задержала его на монетах. Их было так много и они лежали так неаккуратно, что вряд ли владелец заметит пропажу нескольких штучек.
А дорога до Спока будет намного проще.
«Я уже вор. Почему бы не украсть что-нибудь еще?»
Она быстро подошла к ближайшей полке. Ее пальцы сомкнулись вокруг ближайшей кучки монет, и девочка ссыпала их в карман.
А затем с насеста над дверью раздался щелкающий звук. Голди резко развернулась. Слотерберд… чучело слотерберда… мертвый слотерберд… раскинул огромные крылья и, моргнув, посмотрел на нее. А затем раскрыл клюв и закричал страшным, скрежещущим голосом.
— Во-о-о-о-ор! — скрежетала птица. — Во-о-о-ор! Во-о-ор! Во-о-ор!
Снаружи послышался топот сотен ног. Мужской голос крикнул:
— Попалась! — и дверь захлопнулась, отрезая девочку от внешнего мира, заперев ее в комнате с птицей.
* * *
Голди была не единственным вором, который разгуливал ночью по городу. Как только часы Муниципалитета пробили один час, человек в плаще с капюшоном бегом спустился со Старого Арсенального холма и протиснулся в ворота канала.
