— Давайте присядем.
Он подвел ее к каменной скамье. Сел, скрестил изящные лодыжки и испросил разрешения закурить короткую сигару.
— Итак, миссис Вулф, — произнес он, — мне кажется, нас представили друг другу не лучшим образом. — И спокойно добавил: — Филип Невилл.
Эдит наградила его внимательным взглядом и только теперь отметила, что его внешность не сводится к лодыжкам и профилю, каковым он, как правило, к ней поворачивался, уделяя все свое внимание миссис Пьюси.
— Или позволите называть вас Ванессой Уайльд?
Впервые за много недель Эдит рассмеялась. Давно забытый звук собственного смеха ее саму удивил. Начав смеяться, она уже не могла остановиться. Мистер Невилл благосклонно наблюдал за тем, как она сотрясается от хохота, и наконец присоединился к ней. Он все еще улыбался, когда она перестала и начала вытирать глаза.
— Да позволено мне будет заметить, что это значительное достижение по сравнению с обычно свойственным вам выражением.
Эдит удивленно на него посмотрела.
— Вот уж не думала, что кому-то интересно мое выражение, — сказала она. — Я скорее считала, что нужна для компании, но только так, как художник нуждается в манекене: нас можно отставить, когда отпадает необходимость.
— Вы что же, считаете себя манекеном?
— Нет. Но им меня считают другие.
— От вас, стало быть, требуется, чтобы вас видели, но не слышали?
— От меня требуется слушать и молчать.
— Значит, для человека, который молчит, вы выдаете слишком многое.
— Вот уж не знала…
— Сколько же в вас достоинства. Я не хотел сказать, что вас можно видеть гримасничающей. Не представляю, чтоб вы этому предавались.
— Не скажите, — возразила Эдит, внезапно краснея.
— Нет, нет. Я не вижу в вас заблудшую душу. То есть будь я чуть помоложе и посовременней, я бы, вероятно, сказал, что могу расшифровать символику ваших высказываний.
Эдит против воли улыбнулась.
— Так-то лучше. Я бы сказал, что вы томитесь от скуки.
Снисходительность, интуитивная благожелательность этих слов заставили ее залиться румянцем. Эдит глубоко вздохнула, глаза ее заблестели, и, решившись, она кивнула в знак согласия.
— Именно, — сказал он. — Именно. В таком случае я бы предложил, чтобы мы на днях куда-нибудь выбрались. Вы бывали в нагорьях к югу отсюда?
Она отрицательно покачала головой.
— Страна виноделия, — заметил он. — Там есть прекрасные ресторанчики. Я позвоню вам, если позволите.
Они вернулись в отель той же дорогой. Миссис Пьюси и Дженнифер уже собирались уйти с веранды. Все обменялись ни к чему не обязывающими любезностями. Мадам де Боннёй сидела с тревожной улыбкой, а ее сын и невестка громко обсуждали свои дела, но она все равно их не слышала. Наконец сын, после многозначительного взгляда жены и брошенного ею «On s'en va?»
