— Александром, ваше величество.
— Александр? Тезка мой, значит, — засмеялся царь и перешел на французский язык. — Напиши-ка по-французски, — кого ты считаешь самым лучшим человеком на свете, к кому особое чувство питаешь?
Саша с минуту подумал, вооружился мелом и крупными буквами вывел: «До самой смерти буду благодарен любимому профессору Семену Емельяновичу Гурьеву, лучшему человеку на свете».
Император и вида не подал, что рассчитывал увидеть другую надпись. Продолжая излучать обаяние, он мягко спросил:
— Скажи, тезка, а кто тебя кормит, поит, одевает, на чьи деньги ты учишься?
Саша Попов отлично понял, чего от него добивается государь, чего ждет от него вся царская свита, сверлящая его глазами. Но в голову упрямо лезли рассказы Редкозубова о Радищеве, беседы, которые проводил изредка профессор в классе на ту же тему. Ему страстно захотелось сказать: «Учусь я на народные деньги. Народ и за мой кошт платит». Поборов в себе это желание, он ответил с некоторым пафосом, подражая учителю танцев и французского языка:
— Милость вашего величества, как солнце, светла и радостна.
Благосклонно отпустив Попова, государь задал несколько вопросов Осьминину по истории и географии.
С Колодкиным он завел разговор на английском языке, поинтересовался его родителями.
Удовлетворенный ответами, Александр любезно прощался с директором и Гурьевым.
— Мыслю я, господа, — сказал он, — что училище ваше и далее будет преуспевать. Павел Васильевич, — обратился он к Чичагову, — ты пригляди за тем, чтобы профессору ни в чем нужды не было либо притеснения какого от адмиралтейств-коллегии.
Чуть прищурив глаза, Гурьев смотрел на Александра, на его холеное, красивое, самодовольное лицо. «И от каприза этого человека, — думал профессор, — зависит судьба миллионов людей, судьба этих умных мальчиков. Какое счастье для них, что он приехал в хорошем настроении и, видимо, решил показать себя добрым дядюшкой!»
Гурьев не ошибся.
Через несколько дней он получил письмо от Чичагова следующего содержания:
«Его императорское величество в знак особого к вам благоволения за тщательное усердие ваше в обучении воспитанников пожаловать вам соизволил бриллиантовый перстень, а экзаменованным в его присутствии ученикам Попову, Осьминину и Колодкину каждому золотые часы. Препровождая сии вещи к вам, милостивый государь, я искренне поздравляю вас с монаршей милостью».
