Речь Катасанова не произвела на Гурьева ожидаемого генералом впечатления. «Зачем он все это мне рассказывает? — подумал профессор. — Уж не для того ли, чтобы отвести глаза от училища? Дескать, за большим злом маленькое не видно. Так ведь из малых и вырастает большое».
— А ты думаешь, генерал, у нас в Академии тишь да гладь? Кому ныне легко на Руси? Отчизну многострадальную вороги грызут, а мы с тобой руки сложим, на господа-бога уповая. Ты на себя посмотри, Александр Семенович, не крива ли у тебя самого рожа? Зачем учеников донельзя притеснил? Себе хоромы барские, а им клетушки чердачные?
Катасанов обиженно поднялся.
— Не прикажешь ли мне, генерал-лейтенанту, на чердак перебраться? Чудишь, право, профессор.
— Об этом мы в другой раз поговорим, — враждебно произнес Гурьев. — А пока бумагу подпиши, насчет помощников, как по условиям нашим договорено было. Пять месяцев ожидал, не дождался и сам отыскал. Студентов нужно немедленно утвердить в должности.
Прочитав бумагу, директор пожал плечами.
— Наобещал ты, профессор, своим студентам всякой всячины. Ты, значит, отдельно обучать их намерен?
— Да, у себя на дому, три раза на неделе.
— И какое же вознаграждение потребуешь за сие обучение?
— Никакого.
— Странно… Ну, что ж, коли так, в добрый час.
Ближайшие месяцы показали, что Гурьев не ошибся в выборе студентов. Гроздов и Аксенов оказались на редкость способными к математике. Вместе с воспитанниками они слушали лекции профессора и тщательно конспектировали их. Гурьев выделял в их записях главное, дополнял пропущенное и вычеркивал лишнее. Постепенно из этих конспектов составлялись отличные учебные пособия. Пользуясь ими, кандидаты в адъюнкты (как в училище прозвали студентов) успешно повторяли с учениками пройденный материал. Работы было много. Стремясь заслужить одобрение профессора, Гроздов и Аксенов отдавали все свои силы науке и держались в стороне от училищных дрязг.
С легкой руки Путихова, учителя звали студентов «подголосками Гурьева». Воспитанники также пытались применить к ним эту кличку, но Саша Попов и другие ученики верхнего класса быстро отбили охоту к насмешкам над адъюнктами.
Михаил Аксенов, высокий, плечистый, был вспыльчив до того что терял в гневе рассудок. Он частенько порывался пристукнуть Путихова, когда пьяный титулярный советник начинал извергать потоки брани на профессора и его помощников. Спокойному, молчаливому Гроздову стоило больших трудов сдерживать своего друга.
