— Что вам угодно, чужак?
…Ого! Угадал с первого взгляда. Однако… Коротко дёрнул краешком щеки, обозначая кривую ухмылку:
— Мебель.
— Что именно?
— Всё. Я хочу обставить свой дом.
Приказчица насторожилась, чуть склонив голову на бок и моргнув, что сделало её ужасно похожей на курицу — Владимир едва не рассмеялся.
— Дом?
— Да. Дом.
— Нужно подняться на второй этаж, чужак.
— Лифт в этом заведении имеется?
— Лифт?!
Её глаза округлились.
— Но зачем тут лифт?
Владимир брезгливо скривился, демонстрируя безразмерное презрение:
— Фу, насколько дикая и отсталая страна! У них в магазинах даже нет лифтов! Ещё скажите, что я обязан подниматься пешком…
Приказчица откровенно растерялась:
— Но… Господин… У нас не принято…
— Варвары.
Ещё более брезгливо бросил он, отворачиваясь от приказчицы. Буркнул вроде бы себе под нос, но так, чтобы та услышала:
— Дикари! Самые настоящие дикари! Ни лифта для посетителей, ни схемы размещения товара, ни рекламы по громкой связи! Примитивные дикари. Корчат из себя продвинутых, а сами ещё не вышли из каменного века…
Двинулся к широкой каменной лестнице, ведущей на второй этаж, и вся его фигура выражала настоящее презрение к окружающим. Он немало потренировался в этом…
…Ассортимент мебели был не сказать чтобы велик, но приличен. Не спеша, прогуливаясь между выставленных образцов, прикидывал, что можно приобрести. Цены радовали глаз. Всё было довольно дешёвым. Приказчицы настороженно следили за ним, но подойти пока никто не решался. Наконец, составив в уме заказ, оглянулся, выхватывая взглядом самую симпатичную из всех. Та сделал вид, что её не касается. Честно говоря, Владимира это пренебрежение разозлило, и он уже хотел устроить скандал, но тут сбоку послышался несмелый голосок:
— Господин изволит что‑то купить?
— Господин хотел купить.
Он специально выделил интонацией слово 'хотел'.
— Но теперь, скорее всего, передумал. Если тут не уважают покупателей и забыли правило любого торговца — покупатель всегда прав, то мне здесь делать нечего. Скорее всего, я пойду в другое место.
Процедил он фразу, и только тогда повернул голову к спрашивающей. Невысокая, худенькая, совсем не похожая на пышных девиц в чёрно — белых форменных платьях. А эта… Словно нахохлившийся воробышек. Так почему то ему показалось. Странно. Почему здесь его тянет на птичьи аналогии. Девушка опустила глаза. И её вдруг отчаянный вид заставил пожалеть её. Её плечи опустились, голова, увенчанная длиной, почти до тонкой талии, косой, тоже склонилась. Нормальным голосом спросил:
