— Привет, па! Ого! Как я понимаю, это моя младшая сестрёнка?
Юница мгновенно соскальзывает с моих рук и, замерев, смотрит на Светлану, хозяйничающую на кухне. Следом за нами входит Аора, тоже застывает на месте. Укоризненный беспомощный взгляд на меня:
— Ты обманул… Ты уже женат…
— Дорогая, позволь представить тебе мою дочь, Свету.
Тут же на русском обращаюсь к дочери:
— Светик, угадала. Это Юница. А это… гхм… Твоя мачеха. Аора.
По лицу дочери пробегает тень, но лишь на мгновение. Понятно, что называть мою жену мамой она не станет ни за что. Для этого разница в возрасте у обоих слишком мала. Всего два года. Вот такая я скотина, нашёл себе молоденькую. Света несколько мгновений раздумывает, потом выдаёт:
— Уж лучше я её только по имени звать буду. И пусть на большее не претендует.
— Она не будет. Не волнуйся. Только я буду рад, если вы найдёте общий язык. И — да, учитывай, что моя половина беременна. Только срок пока очень мал.
— Ой, папка…
Света медленно опускается на табуретку:
— Да ты что?! Вот это обрадовал!
Вдруг срывается с места, в мгновение ока преодолев те три метра, что нас разделяют, повисает у меня на шее, болтая ногами. Затем столь же стремительно подлетает к мачехе, целует её в щеку, потом спохватывается:
— Так, пап, короче, сам понимаешь. У меня малая с мужиком, так что я на чуть — чуть. Завтрак на столе, здесь…
Кладёт лист бумаги, извлечённый из кармана такого же точно сарафана, как и на Аоре, только другой расцветки, на стол.
— Список курсов языка и адаптации. Все телефоны, адрес и прочее. Там же контакты специальной школы для сестрёнки. У нас таких детишек много, и пришлось вот организовать. Так что питайтесь… А, кстати, Аора готовить умеет хоть? Я вижу, она у тебя из высшего света?
Ехидно прищуривается, глядя на недвижимую по — прежнему мою жену.
— Дорогая, тут интересуются, ты готовить умеешь?
Она гордо вздёргивает точёный носик:
— Получше некоторых! Любая женщина должна уметь готовить! Иначе, как она может быть женой?
Обращаюсь к Свете:
— Умеет. Так что приходите завтра на обед. Похвастаемся.
Дочка кивает, и испаряется, удивительно ловко просочившись между мачехой и сестрой. Тишина. Я рассматриваю стол, заставленный кучей тарелок и чашек, когда Юница произносит:
— Пап, а что это было?
Вздыхаю:
— Твоя старшая сестра, милая. Света.
— Ой…
Неожиданно для меня дочка усаживается прямо на пол, скрестив ноги, как говорится, по — турецки, и подперев задумчиво щёчку:
— Она всегда такая быстрая?
