Мигалки «скорой» и притихшие сирены полицейских машин леденили душу. Толпа зевак приклеилась к белому штакетнику, выглядывая поверх него во двор. Никто не проронил ни слова, не обменялся впечатлениями. Маги и несколько людей из соседних домов…. Казалось, они даже не моргали. Так всегда бывало, когда умирал кто-то из волшебного народа: люди полагали, что нам не страшны ни болезни, ни природные катаклизмы, ни смерть. Если тяжелые заболевания мы в состоянии излечить, то от костлявой не способна укрыть никакая магия. Мы живем сотни, а то и тысячи лет, до тех пор, пока она не постучится в дверь. Перед ней всей равны, но мы, магические существа, вольны в выборе, когда и как расстаться с жизнью. Исключения составляли случаи насильственной смерти. Как сегодня.
Я и Мишель медленно подошли к ограждению, стараясь не выделяться. Мне было нужно воочию увидеть тело Саммер. Не верилось, что такую добродушную и безобидную фею кто-то посмел убить. Но ошибки быть не могло, иначе бы здесь не топтались копы.
Около парадной двери стоял детектив Брейнт — высокий, крепкий мужчина лет тридцати шести, с коротко стриженными, русыми волосами с рыжим отливом и голубыми глазами. Широк в плечах — похоже, в юности серьезно занимался плаваньем. Веснушки на лице ничуть не делали его милее, строгий взгляд и тонкие губы, отсутствие каких-либо эмоций — визитная карточка детектива. В белой сорочке с черной отделкой по внутренней стороне ворота и манжет, черном пиджаке и темно-серых узких брюках. Легкие классические ботинки из черной кожи на светло-серой подошве. В последнее время детективы демонстрировали наличие превосходного вкуса и тугого кошелька. Отступив в сторону, он освободил проход для медиков с носилками. Тело накрыли белой простыней…. У меня сердце рухнуло в пятки. Почему нельзя было упаковать его в черный патологоанатомический мешок….
Птицы притихли, ветер не шелестел листвой — природа затаилась, словно тоже скорбела по безвременно ушедшей волшебнице. Все вокруг замерли, будто боялись потревожить сон Саммер, а Мишель и вовсе отступила на шаг. Я не стала оборачиваться и спрашивать, как она. Дар перенимать чужие душевные терзания всегда доставлял ей массу неприятных ощущений, а здесь еще витал дух умершей феи. Даже после смерти маги какое-то время чувствовали друг друга. За спинами полицейских мелькнула приоткрытая входная дверь, и мой взгляд уже был обращен к ней. Сначала я подумала, что вижу узор на обоях. Но когда пригляделась, по спине скользнул холодок. Окровавленные отпечатки, переходящие в мазки, крупные брызги повсюду. В глазах потемнело, и к горлу подкатил кисло-сладкий ком. Быстро прижав руку к губам, я отогнала тошноту. Моргнув, посмотрела вновь туда, где почудилась мерзкая картина, но обзор загородили полицейские. Время будто загустело — никто не шевелился, лишь медленно проходили мимо люди в форме. Заметив алое пятно на белой простыне, я огляделась — все были погружены в ужас, соседи остекленевшими глазами смотрели на полицейских. Я решила воспользоваться моментом и быстро подалась вперед, сдернула полотно с лица убитой. Один из медиков, тот, что крупнее и выше, мгновенно отреагировал и накинул простынь обратно, тихо ругнувшись на меня. Но мне уже было плевать. Я успела разглядеть все, что хотела. Отступив назад, я поравнялась с Мишель и несколько минут приходила в себя, наблюдая за погрузкой тела в машину «скорой».
