— Жертв может быть гораздо больше. Опасность нависла над миллионами, — уточнил Калинин.
— Надо предполагать самое худшее, — согласился Нансен. — Но вас не оставят в беде.
— Красный Крест? Отдельные добросердечные люди? Сердечное спасибо за это. Но когда речь идет о миллионах…
— Не только европейские государства помогут. Будем надеяться на Америку. Тем более что там кризис перепроизводства. Они топят в море или сжигают тысячи тонн пшеницы, кукурузы.
— Чтобы поддерживать выгодные цены, — вставил Калинин.
— Хочу подчеркнуть, что мир достаточно богат.
— Капиталистический мир, — уточнил Михаил Иванович. — Я что-то не очень надеюсь на наших классовых противников. По-моему, они даже радуются, глядя на наши бедствия.
— Возможно, есть и такие, — согласился Фритьоф Нансен. — Но, поверьте мне, большинство капиталистов — это самые обычные люди, с обычными человеческими чувствами.
— Мы знаем и другое: капиталисты старались и стараются подорвать нашу революцию, не считаясь ни с чем. Не удалась им блокада военная, стараются теперь задушить блокадой экономической. Не дубьем — так рублем!
— И все же многие люди на Западе встревожены вашим бедствием и искренне хотят помочь голодающим, — убеждал Нансен.
Михаилу Ивановичу показалось даже, что Нансен обиделся за тех добрых людей, которых он сейчас представлял. Такие сильные, чистые натуры, как этот норвежец, обычно далеки от политики, от всевозможных интриг и козней. Он все свои сбережения намерен внести в фонд спасения голодающих, а богатейшая держава Великобритания, разжиревшая на грабеже колоний, отказалась дать хотя бы фунт стерлингов. Вот и выходит, что через вечные льды, через полярную ночь легче пробиться, чем преодолеть жестокость и бездушие правителей капиталистических стран. Вскоре Нансен сам убедится в этом. А за хлопоты, за полезную деятельность, за личный вклад норвежца надо поблагодарить от имени правительства.
— Мне бы хотелось самому съездить в районы, охваченные, засухой, понять размер катастрофы, — сказал Нансен. — Тогда я сумею найти более веские аргументы для разговора на Западе.
— Хуже всего в Саратовской и Самарской губерниях. Там уже сейчас гибнут люди, опустели целые деревни. Я и сам скоро туда. Во всяком случае, большое спасибо вам. Каждый пуд зерна — это чья-то спасенная жизнь.
— Я сделаю все, что в моих силах, — заверил, прощаясь, Нансен.
Едва ушел норвежец, в кабинете Калинина появился представитель Наркомата путей сообщения. Доложил, сколько продовольствия доставлено за сутки в голодающие районы из других губерний. Цифра была невелика. Михаил Иванович и без железнодорожников знал ее. Интересовало его другое. Надо как можно скорее вывозить из Поволжья людей. В Сибирь, на Украину, в другие места. Чем больше будет вывезено, тем лучше. Но на чем вывозить? Вагонов с грузами в голодающие районы прибывает немного, а порожняк туда железнодорожники гонят очень неохотно, да и не хватает вагонов. Придется принять крутые меры, чтобы порожняк шел за людьми.
