Приоткрыв глаза, она увидела, что они действительно приехали на какой-то постоялый двор. Шел сильный снег, и Лайонел с трудом брел к двери со своей ношей.
Эстер сжала булавку в руке. Она не должна действовать слишком поспешно, ей понадобится помощь… ей нужны свидетели.
Лайонелу пришлось переступать порог боком, и он слегка пошатнулся. Эстер поняла, что лучшей возможности у нее не будет. Что есть силы она ткнула булавкой сквозь попону. Она не знала, куда вонзилось ее оружие, но Лайонел громко вскрикнул и выронил ее.
Встать на ноги, однако, оказалось не так легко, как она думала. Попона, под которой она успешно прятала свое оружие, теперь удерживала ее, не давая бежать. К тому времени, как ей удалось распутаться, Лайонел схватил ее за ворот накидки и рывком поставил на ноги.
Эстер, не глядя, снова ткнула его булавкой и испытала огромное удовлетворение, когда почувствовала, как ее оружие прокололо ему кожу на руке.
Выругавшись, Лайонел выпустил ее. Не оглядываясь, она бросилась на шум голосов. Ее ослепил яркий свет, согрело тепло; к ней повернулось множество мужских лиц.
Не сумев вовремя остановиться, она врезалась, как ей показалось, в кирпичную стену, почему-то обтянутую домотканой материей.
– Пожалуйста, помогите! – воскликнула она. То, что казалось ей кирпичной стеной, неожиданно отрастило руки и схватило ее за плечи.
– Прошу прощения, джентльмены, – послышался ненавистный протяжный голос Лайонела. – К сожалению, моя подруга по пути сюда слишком много выпила. Я по глупости предложил ей глоточек, чтобы согреться, но вам ведь известно, каковы эти дамочки.
Над ней нависло лицо с бакенбардами:
– Надо было водой разбавлять!
– Нет, – возразила Эстер, – я вообще не пью! Он что-то туда подмешал.
Услышав ее противоречивое заявление, присутствующие разразились грубым хохотом.
– Пожалуйста, помогите! – взмолилась она. – Он похитил меня… хочет, чтобы я вышла за него замуж! – Снова наступило недоверчивое молчание; обитатели общего зала переводили взгляды с нее на Лайонела; потом расхохотались еще громче. Эстер застонала от отчаяния. Лайонел был воплощением невозмутимой элегантности; он стоял, прислонившись к дверному косяку, а она шаталась и несла чушь. К тому же на ней была простая грубая одежда, которую она надевала, когда навещала бедняков.
Внезапно она пришла в ярость.
– Эй, осторожно, – сказал кто-то. – Она, похоже, вооружена!
– Какая горячая – прямо огонь! Достаточно взглянуть на ее рыжие волосы.
