3
Кира ожесточённо нарезала морковь. Лезвие так и мелькало, и тонкие полупрозрачные пластики множились как по волшебству. Нааррон некоторое время заворожённо наблюдал за процессом, втайне опасаясь, как бы сестра не отрезала себе пальцы. Та же сидела, уставившись в одну точку, и совершенно не интересовалась прооисходящим, пока её руки жили своей жизнью. Анасташа, хитро поглядывая на дочь, помешивала похлёбку в большом чугунке на печи.
– Расстроилась? – Нааррон присел рядом на лавку.
– Нет! – Кира встрепенулась, но тут же сникла: – Да, пожалуй, – она выразительно глянула на мать, показывая брату, что не хочет говорить об этом при ней.
Покончив с морковью, поднялась:
– Что-то неважно себя чувствую. Пойду, прилягу.
Не дожидаясь ответа, Кира направилась к себе, позабыв, что теперь там обитают гости.
Брат тихонько скользнул следом.
– Всё-таки расстроилась, – констатировал он, наблюдая, как Кира, отвернувшись, смотрит в окно.
– Понимаешь, – она замолчала, пытаясь подобрать слова, – мне впервые кто-то так сильно понравился, что я смогла забыть обо всём. Смогла, наконец, почувствовать себя просто девчонкой, а не странной охотницей Кирой. Но как недолго моё счастье продлилось! Крэг… Он с такой лёгкостью ушёл из нашего дома. Я не понимаю, что теперь делать? Чувствую себя… А, знаешь, я ведь даже ни с кем раньше и не целовалась толком!
«Микор?»
Все, что происходило между ней и другом – не больше, чем детские шалости. Пожалуй, только его прощальный поцелуй и можно было воспринимать, как что-то серьёзное. Сейчас Кира это понимала, как никогда.
«Пасита?»
Она невольно смутилась, с Защитником всё было совсем по-другому: «Ещё как по-настоящему!» Только вот всегда примешивалась такая порция страха, что и понять ничего толком не было можно. Но не говорить же об этом с братом?
– А как же Пасита? – задал вопрос Нааррон, будто подслушав её мысли. – Если не хочешь не рассказывай – он предупреждающе поднял ладони. – Просто я не до конца понял, что у вас с ним за отношения.
– По договору, – мрачно рассмеялась Кира. – Знаешь, временами мне казалось, что встреться мы при других обстоятельствах, в него можно было бы влюбиться по самые уши, без памяти, теряя рассудок, но… В деревне обо мне думают всякое, а он отчего-то меня до сих пор не тронул, ты только Глафиру не слушай! – охотница справедливо предположила, что Глашка позвала вчера брата именно за тем, чтобы и дальше чернить её имя. – Пасита и правда много времени на меня потратил. Уроки, тренировки… Порой я забывала, какой он на самом деле. Понимаешь, я вынуждена быть ему благодарной…
