1
После ухода гостей Пасита долго медитировал, почти до самого вечера. Затем попытался уснуть, но едва не сошёл с ума – его постель все ещё хранила аромат тела Киры, вытаскивая на поверхность самые тёмные желания и фантазии. Спать здесь – оказалось серьёзным испытанием для его воли, но и перелечь на другое место он не смог себя заставить, так и мучился, пока снова не всколыхнулась сила. Пришлось подняться и медитировать.
На этот раз сосредоточиться удалось с трудом, и тин Хорвейг понял, что ещё одну подобную ночь он не выдержит.
Поначалу, когда пришли эти сны, ложась в постель, он только и мечтал, чтобы девчонка снова оказалась в его власти. Но, просыпаясь, чувствовал себя из ряда вон плохо, становился нервным, несдержанным, едва контролировал эмоции и силу. Когда же сны прекратились, он чуть не сошёл с ума от желания вернуть их и вымещал свой гнев, избивая Киру на тренировках.
«А ведь ей нечего было мне противопоставить!”
Но ещё хуже на душе оттого что объяснял он себе эти срывы желанием добиться от неё выплеска силы.
«Идиот! Тупой дуболом! Чем я лучше того же Харилы? Мог бы включить голову и хоть чуточку подумать, что девчонку так не проймёшь!»
Окончив сеанс медитации, Пасита почувствовал себя немного лучше, но расслабляться не стоило. Теперь он понимал, что сны эти ни к чему хорошему не приведут, а потому был согласен от них отказаться. Тем более что не терял надежды обрести все это позже и взаправду.
Защитник поднялся и заварил себе полную кружку сон-травы. Выпил до капли, сплюнув попавшие в рот венчики.
Несмотря на отвар, Пасита всё равно проснулся рано. Могучий организм быстро расправился с какой-то там травкой, а мысль о том, что в этот самый момент девчонка и ничтожество смотрят вместе необычный сон, заставила покинуть постель, и ноги сами понесли его к дому Киры.
Нааррон тихонько проскользнул в избу, когда тёмное зимнее утро ещё только готовилось вступить в свои права и не успело озарить горизонт на востоке первыми лучами холодного солнца. Замер в нерешительности, не зная в какую из двух комнат податься. Чтобы не разбудить домочадцев адепт присел на лавку и решил подождать, пока кто-нибудь проснётся.
На столе стояло блюдо с пирогами, накрытое чистым полотенцем, вышитым по краю петухами. Пахли от него весьма аппетитно, и адепт понял, насколько, оказывается, проголодался. Бурная ночь выжала из него все соки, и теперь, когда эйфория отступила, он почувствовал себя совершенно вымотанным. Спать все же хотелось сильнее, но зато пирожки были прямо здесь – под носом.
