Каждый день, по распорядку, все собирались в столовой на обед, мы установили своего рода «дежурство» и тот, чья очередь, после сбора оставался отвлекать внимание, пока остальная команда скроется. Однажды после обеда, я совершил «мужественный марш-бросок» через одиннадцатиметровый коридор, «жертва» уже скрылась, и ни кто не мог определёно сказать где Липов. Я рисковал, но предвкушение хорошей партийки в шахматы и приятной беседы с доктором (темы то у нас всегда были занимательные ввиду однообразия погоды за бортом) подталкивало меня на риск. Впрочем, я всегда мог скрыться в рулевой рубке, туда имел доступ только капитан, под предлогом совершенной секретности (байка специально сочиненна для «Прилипалы», наше судно мирное, впрочем некоторые секреты были.). Благополучно добравшись до лазарета, и облегчено вздохнув, войдя, я чуть не упёрся носом в ненавистный затылок. Его я бы узнал из тысячи! Липов не решался пройти дальше, неуверенно топтавшись на пороге. Доктор, решив что он «в безопасности», просто не пользовался переговорным устройством в лазарете, поэтому не предупредил. Я переключил вещание «на общую», чтобы все слышали нас, и вошёл, бесцеремонно пропихнув немного внутрь хозяина затылка.
— Капитан, вы тоже здесь, — вид у Липова был на столько серьёзен, что его трудно было списать на благоговейный страх перед этим местом, — я как раз хотел поговорить с вами… и с доктором.
— Вы всегда горите желанием поговорить, я бы удивился, если бы случилось обратное.
Мы с доктором принялись расставлять шахматы не обращая внимания на недотёпу. Я молчаливо принимал сочувственные остроты от экипажа, стараясь подавить улыбку, а «гость» переминался с ноги на ногу в нерешительности.
— Эй, Липов, раз уж ты здесь! В какой руке? — спросил я.
— В правой, — машинально ответил он.
— Чёрт! Ни какой пользы! Доктор, вам ходить, — я разжал кулаки и подал белую пешку доктору. Липов наконец решился.
— Я серьёзно хочу поговорить с вами. Это касается экипажа. Они в последнее время странно себя ведут. Их не застать в каютах, очень часто они запираются в душевой или туалете… а иногда они вообще куда-то пропадают, — Липов перешел на заговорщицкий шепот, — Доктор я считаю что это болезнь, эпидемия! Нет, не биологическая. Это массовое нервное расстройство! — (Я уже «наслаждался» хихиканьями экипажа, и сожалел, что доктор их не слышит, он, наверное, действительно бы усомнился в благополучии душевного состояния команды, которая не проявляла не капли сочувствия к своему капитану.) — Это массовый психоз! Нужно срочно принимать меры, иначе эта странная форма клаустрофобии… я понимаю простые бытовые нужды, но что в душевой делать с книгой?!
