Отправляюсь в центр. Медленно еду мимо магазина видеотехники, мимо пиццерии, мимо нового китайского ресторана. Уже несколько месяцев я ем только дома - экономлю. А ведь ресторан, между прочим, замечательный.
Опять проезжаю багетную мастерскую. Сворачиваю на автостоянку и, затормозив, долго разглядываю винный магазин на той стороне улицы. А не купить что-нибудь? Бутылку вина. Какую-нибудь слабоалкогольную дрянь. Батарею пива. Что угодно. Однако напиваться мне не хочется - полная апатия, и это меня всерьез бесит. Заблудиться в алкогольном тумане сейчас - самое оно.
Ладно, может, и ничего, что меня выперли. Возможно, это шанс всецело посвятить себя искусству. Больше времени для работы над картинами; надо бы развесить по городу визитки в качестве объявлений. Позвоню всяким старым работодателям - может, кому-то надо что-то намалевать для рекламы... Есть разные способы... выход есть. Пока все не так уж безнадежно. Нельзя сдаваться. Время еще не пришло. Внутри полупустой шкурки еще трепыхается жизнь.
Я трогаюсь с места - и вновь торможу: другая машина, стоящая у бровки, мешает мне выехать. "Дубль два", - думаю я, кусая губы.
У этой бабы шикарный новенький автофургон цвета "лунной ночи", набитый детьми школьного возраста. Баба все время крутится на сиденье, машет руками, настырно втолковывая что-то деткам - и, похоже, начисто забыла, что блокирует целую стоянку. Либо ей пофигу. Жду. Уже тяну руку к сигналу, но тут баба выскакивает из фургона и, воровато оглядевшись, сует под художественно обстриженный кустик у бортика мостовой сплющенную алюминиевую банку. Вновь садится в фургон и уезжает. Сворачивает направо.
Что за хрень такая, думаю я. В ее драгоценном фургоне нет места для пустой банки? В ее новеньком фургоне, стоившем не меньше тридцати штук баксов. Радио в нем наверняка работает, и мотор не перегревается, если включаешь кондиционер.
Я опять кусаю губу. Из ранки течет кровь.
Выезжаю на шоссе, следом за фургоном, который сворачивает налево, на Райерсон-стрит. Тоже сворачиваю налево.
Фургон останавливается у светофора. Я тоже.
Фургон проезжает по Райерсон-стрит около мили. Я преследую его, иногда скрывая свои намерения, иногда нет. Плевать, заметила ли меня эта баба, сознает ли она, что за ней следят. Плевать. У этой хамки уйма денег, и вся ее жизнь состоит в том, чтобы возить детей в школу и обратно, как паром, и, бьюсь об заклад, ей не приходится бояться, что отключат телефон или уволят с работы, бояться, что даже продуктов будет не на что купить, и ничего стоящего она не делает, и я даю руку на отсечение, если эта блядь хоть раз в своей пресной коттеджной жизни ощущала вдохновение и может отличить масло от акварели, и на кой хрен ей эта замечательная, благополучная жизнь, которой она не стоит?
