— Брешет он или нет, ясно одно: кэп пашет за всех, а мы сидим, — буркнул старшина. — Может, он действительно знает, что делать… Серж, готовь расходники, не отвлекайся. Кому заняться вооружением, намекнуть или так поймет?
— А я что? — тут же возмутился стрелок. — Я давно арсенал захватил и укрупненных трассеров на три эскадры набрал! Если что…
— Захватил он. Договориться, чтоб охрана ушла, когда за спиной рота десанта лыбится, не великий подвиг! Тащи трассеры, герой! И ракеты! Есть в арсенале ракеты?
— Ну…
— А кто за тебя проверит, кэп, что ли? Ему забот без арсенала хватает!
— Есть проверить, есть утащить, есть подготовиться! Командир, а что значит «пахать»?
— Это из фильма, ты в медблоке его смотрел. «Зов земли». Вот там пахали. И ты чтоб пахал, как в фильме! А то действительно подойдет Штерн да как даст под хвост…
Офицер, слышавший все через переговорник, удовлетворенно кивнул. Хотя бы экипажу «семерки» не надо объяснять, что делать, и гасить панику тоже не надо. Вот бы все так.
* * *
Все… начиная с лихих космодесантников, которые всё и замутили, все сначала орали всласть, с наслаждением громили штаб, брызгали слюной в лицо офицерам, кого удалось поймать, выплескивали недовольство флотским бардаком, восторженно приветствовали героических амазонок и не такой яркий, но все же несправедливо обиженный экипаж «семерки». Это сначала. Потом, когда директор базы укрылся в защищенном секторе, разведка наглухо отделилась, штаб ощетинился до зубов вооруженной военной полицией, а центр связи передал в генштаб «воздух» о бунте, до всех начало доходить, чего натворили и что за это будет. Вдруг вспомнилось, что в России уже сто лет не было успешных бунтов, а карательные корпуса — были всегда и есть сейчас, и еще как есть. Потом как‑то некстати обнаружилось, что, когда начинали бузу, никто не задумался, чего же им конкретно надо и что делать‑то потом. Так что, когда привалило зловещее «потом», не придумали лучшего, чем ходить за единственным не потерявшим уверенности офицером бригады спецназ «Внуки Даждь-бога», искательно заглядывать ему в глаза — и подчиняться безоговорочно, не обращая внимания на звания. Как будто он — представитель неких сил. Кто бы сказал, почему? Экипаж «семерки» намутил, не иначе! О том, что он из особой службы, никто не мог слышать за пределами экипажа, а ничем другим свое невольное возвышение офицер объяснить не мог. Не принимать же всерьез дикие, но широко распространенные домыслы об экипаже «семерки» как о сынах Даждь-бога? Мол, была такая бригада спецназ «Внуки Даждь-бога», героически погибшая, но те, кто выжили, теперь не просто люди, а носители особого знания и особых сил, а иначе б не выжили… и амазонки из погибшей в последнем бою девичьей бригады — той же породы, чуть ли не дочери Даждь-бога, а может, и дочери, иначе б как уцелели в бойне? И красивые настолько, что дух захватывает — сверхъестественно красивые! — что есть непосредственное догадкам подтверждение!
