Минут через пятнадцать меня вызывает майор Родякин. Вижу командир полка и подполковник чем-то сильно озабочены.
- Положение тяжелое, лейтенант Пстыго, - начал Родякин. - Мы вынуждены отойти в тыл. Но имеем на то права без разрешения командира дивизии. Даже его заместитель сейчас выручить не может.
- Ну да, - смеется Кулдин. - Вы улетите, а я ищи ветра в поле. - И уже всерьез: - Надо отвезти мою записку командиру дивизии. Ты, лейтенант, летать умеешь?
- Он хороший летчик, не сомневайся, говорит Родякин, и вместе мы идем к незнакомому самолету.
- Товарищ подполковник, такую машину впервые вижу, - замечаю я, теперь уже поняв, что записку доставлять придется на этом аппарате, а летные законы запрещают летать таким образом.
- Невелика беда.
- Да как же я на ней полечу?
Кулдин удивленно посмотрел на Родякина:
- А ты говорил, что хороший летчик. Какой он к черту летчик! Тут же и напугался.
- Никак нет! - опомнился я - Вы мне только покажите, что куда на этом самолете.
- Это другой разговор. Полезай в кабину!
Забрался я в кабину. Подполковник за несколько минут кое-что объяснил мне и сказал:
- Обучен, если смекалистый!..
Вырулил я, взлетел. Минут сорок был в воздухе. Пришел на заданный аэродром.
Произвел посадку. Командир дивизии принял записку, написал ответ, и я вернулся.
- Учти лейтенант многое на войне придется делать впервые, - заметил мне Кулдин, и я не раз вспоминал потом эти слова заместителя командира дивизии. Они были пророческими.
Наш полк стоял на аэродроме под Борисполем. Мы летали бомбить войска противника западнее и юго-западнее Киева. И вот как-то на нас навалилась большая группа Ме-109. Немцам удалось подбить два наших самолета. Группа рассыпалась. Вижу, остался один. Что делать? Я уже знал как атакуют Ме-109. Впереди Киев. Решаю снизится до предельно низкой высоты и с маневрированием уйти от преследования.
Несутся крыши старинного города где-то уже выше моей машины, а я все прижимаю и прижимаю ее к земле. Оторвался все-таки от "мессеров".
- Как ты уцелел, как ушел от "мессеров"? - спрашивали потом ребята.
Я полушутя отвечал:
- Да в Киеве над Крещатиком летел ниже домов. Немцы, видимо решили, что я сам разобьюсь, вот и отстали...
В тот период пришлось мне летать на боевые задания с разными штурманами на "безхозных" самолетах, то есть на тех, где летчики, а чаще штурманы были ранены. Чаще всего мы бомбили скопление войск противника на привалах, на заправке техники. Тут удары были достаточно эффективны. Менее результативно было бомбометание на дорогах. Дорога - ниточка, легко и промазать. Летали, конечно, и на переправы, и на другие цели. Словом делали свое тяжкое, но нужное дело.
