– Ты такой симпатичный мужчина. Мужчина, который так самозабвенно отдается своему делу. Который действительно хочет разделять свою жизнь с женщиной. Ты мог бы иметь любую женщину; почему же ты позволяешь выставлять себя на посмешище этой…
– Катрин, хватит!
Мишо отступила на шаг назад. Ее уродливое лицо перекосилось каким-то причудливым образом, и она буквально выплюнула следующие слова:
– Она – шлюха! И ты это знаешь! Она, наверное, перетрахалась со всем Лазурным Берегом до того, как впилась в тебя своими когтями, потому что ты показался ей подходящим, чтобы осуществить ее далеко идущие планы. Но самое ужасное то, что она и сейчас не остановилась. Она все еще продолжает трахаться с каждым, кто попадается ей на пути, и…
– Замолчи, – сказал Анри, надеясь, что кузина поняла, с каким трудом он себя сдерживал. Он не мог переносить, как она поливала Надин грязью, не мог видеть и слышать, как эти тонкие губы, которые еще никогда не целовал ни один мужчина, теперь, исказившись от зависти и злости, приписывали своей сопернице то, что для нее самой было недосягаемым. – Закрой рот, черт побери!
Но Катрин уже не могла остановиться. Ненависть, скопившаяся в ней за многие годы, вырвалась наружу – бурно, неудержимо. И случилось это как раз потому, что ей приходилось с таким усердием постоянно сдерживать это чувство. Надин разрушила ее жизнь. А теперь намеревалась разрушить и жизнь ее любимого.
– Эта женщина не предназначена для женитьбы, Анри; это была большая ошибка! – продолжала Мишо. – Она женщина на одну ночь, и даже при этом мужчина рискует подхватить болезнь. Она расставляет ноги для любого бродяги, который…
Она с ужасом замолчала и уставилась на Анри с испуганными, широко раскрытыми глазами. Его рука с такой силой опустилась на ее щеку, что человек менее крупного телосложения пошатнулся бы. Удар эхом пронесся по кухне, слился воедино с шелестящим эхом ее слов и с тихим говором и звоном стаканов, доносящимся из зала.
– О боже… – наконец произнесла Катрин, отрезвев и внезапно вернувшись в мир, в котором, как ей было известно, подобные выпады были непозволительны. – Мне очень жаль.
Анри казалось, что ему тоже нужно извиниться, но он не мог. Им все еще слишком сильно владело возмущение, вызванное ее словами.
– Не смей никогда больше этого делать, – произнес он. – Никогда больше не говори в моем присутствии плохо о Надин. Она – моя жена. То, что происходит между нами, касается только ее и меня. Это не твое дело.
