Эльминстер в ярости | страница 49

— Я просто опустошён из-за этого, - весело произнёс один из заключённых.

— О? - подхватил другой. - Я глубоко скорблю.

— Опустошён, да? Меня когда-то опустошили, - оскалился третий, присоединившись к ним.

— Убирайтесь отсюда, - прикрикнул на них стражник. - Это всех касается.

Ни один из заключённых лордов не двинулся с места.

— Шевелитесь, - приказал стражник. - Уходите.Сейчас же.

— А иначе что? - насмешливо поинтересовался один из лордов, широко раскрыв глаза, изображая преувеличенный испуг.

— Иначе я посчитаю вас его убийцами и казню на месте, - спокойно ответил стражник, наполовину вытащив меч из ножен. - Прежде, чем вы успеете передать весточку своим семьям или кому-либо ещё.

Заворчав, трое лордов как можно медленнее оторвались от стены, разбрасываясь грубыми жестами и оскорблениями, и отступили. Но недалеко.

Глядя на них и не убирая руку с рукояти меча, страж отпер дверь и ударил в тревожный гонг, находившийся в кладовой за нею. Затем он встал над телом, хорошенько его рассмотрев.

Дела в замке пойдут скверно.

Они уже были достаточно плохи, и если он чему-то и научился за годы своей службы, то прежде чем пойти на лад, ситуация в Ирлингстаре станет хуже.

Намного хуже.

Маленькое глазное яблоко, как всегда, висело в воздухе сразу за пределами его досягаемости. Безмолвный взгляд насмехался над ним.

Мрелдрейк пытался не смотреть на него, но всё равно каждый миг чувствовал тяжесть чужого внимания, пытаясь ловко и аккуратно управлять своей новой магией. Несколько последних заклинаний превратились в суматошную, потную возню.

Это было сложно, храст его подери! Сжать пустой воздух в острое, режущее лезвие уплотнённой силы, в сконцентрированную вокруг его собственной воли кромку, чтобы он мог «видеть» её на любом расстоянии, сквозь прочные стены и другие не пропускавшие взгляда барьеры. Такая кромка способна была резать камень, если за ней стояла достаточно сильная воля.

Куда более сильная, чем та, которой, похоже, обладал Рорскрин Мрелдрейк. Даже испытывая отчаяние или суровую решимость. Всякий раз, когда он подводил дрожащее лезвие силы к стене или к полу, заклинание рассыпалось, а он шатался, хватаясь за раскалывающуюся от боли голову, полуослепший от неожиданного потока слез, забывая, где он находится и что пытается сделать.

Прямо сейчас в голой комнате, очень похожей на ту, где был заточён он сам, по другую сторону прочной на вид стены свободно бегала курица. Поклёвывая, не торопясь, даже взмахивая крыльями… пока его кромка силы гонялась за ней в попытках обезглавить.