Последовало несколько мгновений головокружительной, неприятной дезориентации, потом более долгое чувство «неправильности»… и тело стало его, задвигало пальцами, а затем и ногами по его приказу, перевернулось — и встало, так же ловко, как он двигался в юности по крышам давно сгинувшего Аталантара.
У него снова было тело!
— Госпожа, - спросил он вслух, слова сначала звучали глубоким клёкотом, затем превратились в мягкое, более высокое эхо его прежнего голоса, - ты всё ещё со мной?
О да, лорд Омар. Таклегко ты от меня не избавишься.
— Ах, подруга, это ни в коем случае не попытка от тебя избавиться — но я подумал, что если захватить это тело оказалось так просто, с моей помощью ты тоже можешь обзавестись телом, вернуть себе свой огонь и жить дальше!
Ответ с задворок его разума пришёл не сразу.
Это было жестоко, Эльминстер. Для этого я ушла уже слишком далеко. Для чего-то большего, чем мысли и мысленная речь, меня осталось слишком мало. Я даже не могу… нет. Я не могу. Если ты попытаешься использовать на мне серебряный огонь, хоть каплю, он разорвёт то, что осталось от меня, и задует меня, как свечу. Я… меня почти не осталось. Не покидай меня.
— Госпожа, у меня и в мыслях такого не было, уверяю! Я…
У тебя, как всегда, бойкий язык. Давай больше не будем это обсуждать, не будем тратить время, которого нет у нас обоих. Молчание этой крепости наверняка не осталось незамеченным. Где-то здесь есть — или были — порталы к другим крепостям дроу; очень скоро у нас могут появиться крайне враждебно настроенные гости.
— Я… да, ты права. Книги заклинаний…
Быстрее, Эльминстер, быстрее.
Эльминстер заторопился, ловкими, длинными пальцами перебирая ключи, которые он обнаружил на поясе своего нового тела. Стройная, грациозная и лишённая болячек фигура была облачена в прозрачную мантию таких оттенков, которых он терпеть не мог, укрытую храстовыми паучьими узорами! Он нетерпеливо вцепился в ткань.
Вот это Эл, которого я помню. Все женщины должны расхаживать нагишом, да?
— Госпожа, - прорычал он вслух, и это прозвучало, как гневное урчание, - ты мне не помогаешь!
Я буду помогать, Эльминстер, обещаю. Когда смогу и как смогу. Клянусь тебе.
Его едва не обожгло от неожиданной решимости, прозвучавшей в мысленном голосе в его голове.
Тронутый, Эл обнаружил, что готов зарыдать — более крупными и маслянистыми слезами, чем были у его человеческих тел. Он шмыгнул носом.
Прекрати это. Заклинания, помнишь?
— Да, дорогая, - насмешливо отозвался он. На мгновение в его голове воцарилась тишина, затем раздался прекрасный женский смех.
