— Тебе нравится?
Я покрутилась, демонстрируя Джордану платье, которое он собирался мне купить. Это было очередное облегающее платье-чулок с глубоким декольте. У меня в шкафу висели десятки похожих. Учитывая то, что мы никуда не выходили, глупо было иметь такое количество, но ему так нравилось их для меня выбирать, что я не возражала.
— Не знаю, твой ли это цвет. По-моему, такой оттенок синего не совсем тебе подходит. — Он посмотрел на стилиста-консультанта — даму, которая принесла нам несколько платьев прямо домой. — А вы как думаете? Может, будь она блондинкой, ей бы оно больше пошло?
— Определенно, — ответила женщина. Она поняла, кто здесь платит, поэтому соглашалась с любым его замечанием.
— Но я не собираюсь снова перекрашивать волосы, — запротестовала я. — Тем более только затем, чтобы лучше выглядеть в синем платье.
Женщина в нерешительности вспушила мои темно-рыжие пряди, которые теперь доставали до плеч.
— У вас такие большие выразительные карие глаза. Немного светлого… вам должно пойти.
— Ни за что.
— Но вы могли бы добавить пару светлых прядей, — настаивала она, — они оживят ваш образ.
— Ни за что! — повторила я и посмотрела на Джордана, взглядом давая понять, что на сегодня показ моделей окончен.
Он сделал выбор и выпроводил стилиста. Когда лифт закрывался за ней, я смотрела ей вслед едва ли не с тоской.
Еще бы. Редко разговаривала с кем-то кроме. Джордана, редко выходила одна на улицу — он не любил ходить по магазинам, а наслаждался уединенностью и комфортом, которые давали ему деньги. Когда мне что-то было нужно, он вызывал на дом продавца-консультанта и помогал мне с выбором. У него был изысканный, утонченный вкус, которому я доверяла, и вообще он почти все время был рядом.
Иногда он уезжал на встречи. Я была предоставлена самой себе, но боялась выйти из дому, хотя понимала, что это глупо. Я взрослый человек и могу вызвать лифт и спуститься на нем самостоятельно… Но чем дольше я торчала в пентхаусе, тем сложнее мне было в одиночку выходить в город.
Джордан всегда хотел знать, куда я направляюсь и когда вернусь, он каждый раз устраивал допрос с пристрастием. А потому, чем куда-то ходить и долго и нудно потом объясняться, я предпочитала сидеть в четырех стенах. И хотя он никогда не запрещал мне выходить, я всегда переживала, будто совершаю что-то предосудительное.
