Я убедила себя в том, что этот день слишком особенный, чтобы делить его с кем-то еще. Пусть будем только мы с Джорданом, и весь восторг и радость достанутся нам одним. Единственными посторонними были судья и парочка скучающих клерков-свидетелей.
На протяжении всей церемонии я пребывала в состоянии замешательства, не могла никак поверить, что все это происходит со мной.
Задолго до того, как я пришла в себя, судья захлопнул регистрационную книгу, поздравил нас, сунул на подпись какие-то бумаги… и все. Мы вышли из кабинета, спустились по ступенькам здания суда и вышли под дождь. Потоптались на тротуаре, от души посмеялись над тем, что только что совершили, и над спонтанностью поступка.
Джордан остановился и поцеловал меня. Прямо на улице, где нас все могли видеть. Обычно он был очень сдержан на людях, не одобряя публичных проявлений чувств, и этот его поступок я расценила как добрый знак на будущее. Предыдущие несколько недель, такие несуразные и напряженные, остались позади, перед нами открывалась новая жизнь.
— Что будем делать? — спросил он. — Все произошло так стремительно, я даже не успел спланировать медовый месяц.
— Устроим его позже. — Я посмотрела на хмурое небо. — Может, рванем куда-нибудь, где солнце и тепло?
— Зачем позже? Давай заскочим домой, забронируем билеты на самолет. Будем в Мексике или на Гавайях через пару часов.
Предложение было крайне заманчивым, и мне очень хотелось согласиться, но я не могла. У меня и так было много прогулов на работе, если я пропущу еще, меня точно уволят.
Вероятно, мне стоило оставить работу. У меня теперь богатый муж, готовый меня содержать. Но все дело в том, что ресторан был последним связующим звеном с той жизнью, которую я вела до встречи с Джорданом, и я не могла поступиться им.
Если бы я не пекла десерты в «Моцарте», то не знаю, что бы со мною стало. Как ни странно, но порой мне казалось, что я становлюсь человеком без прошлого.
Но я не могла объяснить это Джордану. Он все упорнее настаивал на том, чтобы я бросила работу, в то время как я все больше укреплялась в своем решении продолжать работать. Чем мощнее он давил, тем яростнее я сопротивлялась. Мы зашли в тупик, и в тот день, как нарочно, я была настроена очень миролюбиво и не хотела с ним пререкаться.
— Ничего страшного, если мы сейчас поедем домой и засядем там. Я совершенно не против, чтобы ты оказался в полном моем распоряжении.
— Вообще-то, я бы лучше поехал на побережье.
