Мы постоянно занимались сексом, поэтому на измену у него наверняка просто не оставалось сил. Или оставалось? Он всегда был ненасытным.
Если я узнаю, что он до сих пор с ней тайно встречается, как мне на это реагировать? Он был не из тех, кто станет терпеть сцены ревности, и я даже не представляю, чем это может для меня закончиться. Поэтому я решила просто не обращать внимания на этот волнующий вопрос, как и на многое другое, происходящее в последнее время в моей жизни.
Он потянулся к прикроватной тумбочке и достал из ящика шнур.
Я нахмурилась.
— Это еще зачем?
— Я хочу тебя привязать.
Он и раньше поднимал эту тему, но меня всегда оторопь брала и я отказывалась.
— Мы же уже сто раз об этом говорили.
— Я так хочу, Мэг.
— И что? Меня это не устраивает.
— Ты мне доверяешь?
— Конечно.
— Тогда чего ты боишься?
— Я не боюсь. Просто… — Я запнулась, пытаясь понять, что же вызывает у меня такую стойкую неприязнь. — Ладно, может, я действительно боюсь.
— Боишься чего?
— Незнания того, что произойдет.
У меня никогда раньше не было любовника, который бы так сильно увлекался грубым сексом, поэтому ко многим его предложениям я относилась с опаской. Я никогда не горела желанием в этом участвовать, но его требования так много для него значили, а мои уступки так его возбуждали, что я в конце концов сдавалась.
— Тебе это должно понравиться. Обещаю.
— Ну да, как же!
— Путы усиливают давление, и ты получаешь еще большее удовольствие. И я вместе с тобой. — Я бросила на него такой скептический взгляд, что он тут же поспешил добавить: — Я докажу тебе.
Я уже начала колебаться.
— Пообещай, что развяжешь меня, как только я об этом попрошу.
— Конечно, развяжу, ты же знаешь.
Он смотрел на меня так внимательно, словно от моего решения мог перевернуться мир.
— Давай попробуем. Но только один раз!
Какая же я тряпка! И как у него только получается всегда меня уговорить? Почему я ему это позволяю?
Он обмотал мне запястья шнуром, затем приподнял руки и привязал второй конец к спинке кровати. Изначально узел был слабым, но стоило мне подергаться, как он затянулся и стало очевидно, что самой мне не выпутаться.
Когда я это осознала, у меня началась паника. Сердце бешено забилось.
— Можешь его ослабить? — попросила я.
— Нет, так нормально. Не волнуйся.
— Джордан!
— Цыц!
Он убрал полотенце и стал меня повсюду трогать. Его прикосновения не были болезненными, но, учитывая то, что я была привязана, ласки казались насилием. Я всякий раз нервно вздрагивала, ожидая, что вот-вот случится что-то ужасное.
