Я дам Стиву еще день или два, но если он не появится, буду справляться собственными силами, постараюсь покончить с этим как можно быстрее.
Удивительно, но, придя к такому решению, я вдруг совершенно успокоилась. Финал близок, и мне не придется мучиться вечно. Теперь я могла терпеть Джордана и его идиотское поведение. Благо осталось недолго.
Он отстранился и помог мне подняться, затем очень аккуратно вытер, так же бережно, как в самом начале наших отношений.
Он тоже вытерся, затем повел меня на постель, где мы занялись простым незамысловатым сексом в миссионерской позе: я снизу, он сверху. При каждом толчке он смотрел на меня сверху вниз, и, как ни странно, в его взгляде угадывалось нечто похожее на нежность.
— Ты же никогда от меня не уйдешь, правда, Мэг?
— Правда.
— И ты все еще меня любишь.
— Ты же знаешь, что люблю, — солгала я. А я вообще его когда-нибудь любила? Не думаю. Я испытывала вожделение, была очарована и восхищена его богатством и зрелостью. И по ошибке приняла эти чувства за признаки чего-то большего.
— Если ты попытаешься сбежать, я все равно тебя найду.
— Я знаю.
— От меня ты не спрячешься.
— Ничуть в этом не сомневаюсь.
— Я буду искать тебя и искать, и когда найду, то приведу обратно, даже если ты не захочешь идти.
— Начнем с того, что я никуда и не собираюсь уходить, — уверенно сказала я, посчитав такой ответ самым безопасным. — Поэтому нет смысла вообще об этом говорить.
— Если ты все-таки это сделаешь, я очень сильно разозлюсь.
— Да, я знаю.
— До сих пор я был очень добрым. Разве я не был добр к тебе?
— Был.
— Разве я не кормил тебя, не одевал, не любил?
Черт, да он, похоже, окончательно свихнулся. Как я только сразу этого не заметила?
— Да, — повторила я. — Ты прекрасно ко мне относился.
— Если я узнаю, что ты это не ценишь или платишь мне черной неблагодарностью, то вполне справедливо будет, если я расстроюсь, не так ли?
— Конечно, но я здесь и я вся твоя. И я очень счастлива с тобой.
Он испытующе на меня посмотрел, после чего кивнул.
— Хорошо. Очень хорошо.
Процесс совокупления стал более жестким, проникновения — более агрессивными. Он перевернул меня и заставил подняться, руками я оперлась на спинку кровати; он имел меня до тех пор, пока от слабости не начали трястись колени, внутри все было стерто в кровь.
Наконец он вышел из меня, так и не кончив, и я рухнула на матрас. Он встал и пошел на кухню, откуда вернулся с большой белой таблеткой и еще с множеством других в придачу.
