Я убрала его руки со своей талии и отступила назад.
— Нам нужно поговорить.
— Может, лучше трахнемся сначала? А потом будем разговаривать хоть до хрипоты.
Я успела привыкнуть к его грубости. Когда ему хотелось секса, его мозги были повернуты только в одном направлении, охладить его пыл было невозможно. Поначалу я, как и он, наслаждалась каждой новой порцией страсти, но теперь не могла понять, как мне удалось внушить себе, что это здорово. Я ненавидела то, какой я стала, выйдя за него замуж, а он увлекал меня все дальше и дальше в пустоту.
Я слишком много пила, принимала слишком много наркотиков и сильно себя запустила. Постепенно моя самооценка понизилась до предела. Я потерялась как личность. Был только он, он, он… Я стремилась сделать его счастливым, но что бы я ни пробовала, этого было недостаточно. Необходимо было бежать от него, но я понятия не имела, где можно спрятаться, чтобы он меня не нашел.
Я обошла диван, так что он разделял нас, и спросила:
— Кто тот мужчина на кассете вместе со мной?
Он был озадачен.
— Мужчина?
— Да. Кто это был?
— Э… я?
— Не лги мне. Не тот случай. Кто он такой?
— Не понимаю, о чем ты.
— Твою мать, ты прекрасно знаешь, кто он. Не смей это отрицать!
— Не знаю.
Не успела я опомниться, как мы снова зашли в тупик, как и в прошлый раз. Он был уравновешен и участлив и, казалось, понятия не имел, что меня так разозлило, в то время как я кричала как сумасшедшая.
— Ты накачал меня наркотиками, потом кого-то сюда привел, чтобы он занялся со мной сексом. — Я так разозлилась, что меня начало трясти. Я совершенно не помнила, так ли это было на самом деле, но звучало правдоподобно. — Я требую, чтобы ты сказал мне, кто это.
Он долго смотрел на меня изучающе, затем удрученно покачал головой, словно ему было меня искренне жаль.
— Иногда, Мэг, ты меня по-настоящему пугаешь.
— Почему?
— У тебя в голове рождаются какие-то безумные мысли, и переубедить тебя невозможно.
— Это не безумные мысли. Кто это, черт возьми?!
Он сел на диван, непринужденно закинув ногу на ногу.
— Может, начнешь все сначала? Я пытаюсь вникнуть.
— Ты и так прекрасно знаешь, о чем я.
— Не знаю.
При виде моей саркастической улыбки он добавил:
— Серьезно!
Его беспечность меня раздражала. Я видела все своими глазами, знала, что он сделал, но не так-то просто было держаться, глядя в его невозмутимое лицо.
Если он лжет, то как умудряется при этом сохранять такое спокойствие? Разве можно быть настолько хладнокровным?
