быть разжалованным в рядовые, исключенным из кандидатов в члены КПСС и ВЛКСМ – лишь бы вернуться домой. Однако приносить эти жертвы было некому.
И он напился…
* * *
Застонав от прихлынувшей боли, Антон сел. В маленькое окошко в стене вливался дневной свет. Антон осмотрелся. Он лежал в постели, прикрытый одеялом из грубой шерсти. Та ощутимо покалывала тело. Сама постель представляла матрас, брошенный на топчан без спинок. Судя по ощущениям, матрас, как и подушку, набили сеном. Рядом с топчаном стояла лавка. На ней, аккуратно сложенная, покоилась форма Антона. Здесь же стояли сапоги с обернутыми вокруг голенищ портянками. Это говорило о том, что разделся Антон сам. Пограничник стал вспоминать вчерашнее. Сначала он мрачно пил. Заметив его состояние, орки решили развеселить гостя. Стали бить в бубен и танцевать. Получалось у них это, по мнению Антона, плохо. Он вышел в круг и врезал цыганочку с выходом. Танцевать Антон умел – в школьном кружке научили. Орки пришли в восторг: хлопали в ладоши и свистели в дудки. Распалясь, Антон вытащил в круг Нулорк и отжег с ней. Поначалу та смущалась. Но, подбадриваемая сородичей, оттаяла и пустилась в пляс. Получалось у нее это ловко. Антон сплясал с ней русского и полечку. Затем подозвал Телорка и стал учить соратников петь "Сегодня ночью все спокойно на границе…" Слова песни он переводил на молдавский, а Нулорк – на орочий. Не пошло. Орки многое не понимали. Например: "А на плечах у нас зеленые погоны". Или: "В любой момент ракета может в небо взвиться, в любой момент приказ "В ружье!" разбудит нас". Объяснять было долго. Антон решил не мучиться и предложил спеть "Не плачь, девчонка!". Эта песня пошла, пришлось только слегка переделать текст. Скоро вся деревня голосила:
Не плачь, орчанка! Пройдут дожди!
Твой орк вернется, ты только жди.
Пускай далеко твой верный друг.
Любовь на свете сильней разлук!
В финале Антон разошелся настолько, что спел скабрезные частушки:
Манька Ваньку тянет в лес.
Ванька упирается:
В магазине мяса нет,
Хрен не поднимается.
И еще эту:
Все картошка да картошка
И с водою молоко.
От картошки хрен – гармошкой,
И не лезет далеко.
Здесь следует пояснить, что столь вредные для советской власти песнопения Антон выучил отнюдь не по вражеским "голосам". И даже не в институте, где, как водится в интеллигентной среде, к советской власти относились скептически. Частушкам его научили в рабочей среде. Той самой, которая, по мнению КПСС, была ее надежной опорой. Что, однако, не служило Антону оправданием. Советский человек за границей должен вести себя достойно. И не важно, куда он попал: в капиталистическую страну или фэнтезийный мир. Стыдно!
