— Что? Молчишь? — удовлетворенно, протянул парень, заметив на лице Полины гримасу боли: — И правильно делаешь. Да и что ты можешь сказать? Думаешь, я ни чего не знаю? Это ты убила моего брата! Ты! И ты заплатишь за это, — глаза Ильи превратились в два безжалостных ярких огонька, наполненных только одним, жаждой мести.
— Нет, — испугавшись еще больше, возразила девушка: — Я не убивала его. Это было самоубийство. Тебе это прекрасно известно. Я здесь ни при чем.
— Заткнись! — прошипел сквозь зубы парень: — Я не давал тебе слова! Будешь говорить только тогда, когда я позволю, или мне придется заткнуть тебе рот, — Илья извлек на свет рулон толстого скотча и, давая понять, что не шутит, со злостью отодрал от него кусок липкой ленты.
— Я буду молчать, — пообещала Полина: — Не надо.
— Так-то лучше, — удовлетворенно проговорил парень, и его рука опустилась вниз: — Так, вот. На чем я остановился? — на секунду задумался он.
Боясь разозлить Илью, девушка оставила вопрос без ответа. Ее истерзанные руки продолжали извиваться под спиной.
— Ах, да, — вспомнил парень: — Ты у нас прямо-таки ангел. Ни кого не убивала, да?
И снова в ответ только тишина.
Удовлетворившись реакцией, а вернее отсутствием таковой со стороны Полины, Илья неторопливо продолжил: — Ты убила его. Да, именно ты. Конечно, для этого тебе не пришлось покупать веревку с мылом, привязывать ее к крюку гаража, но это не имеет ни какого значения. Ты порешила моего брата, не смотря на то, что сделала это его же руками. Ты отказала ему, отшила, отбросила, как ненужный мусор. Знаешь, что было в последнем письме, которое я получил от Ивана?
И снова на девушку обрушилась тягостная тишина. Парень смотрел на нее, но Полина решила не рисковать лишний раз, и просто покачала головой в разные стороны.
— Не знаешь, говоришь? — не обращая внимания на то, что девушка не проронила ни звука, заговорил снова Илья: — И правильно. Откуда тебе знать. Я скажу тебе. Иван писал о том, что ты отвергла его предложение самым безразличным образом, хотя он старался, как мог, присылал тебе цветы, дарил подарки, ухаживал, как истинный джентльмен. Но что с того? Ты оставалась холодной и неприступной, как ледяная глыба. В самом конце письма, Иван писал, что не видит иного выхода, как уйти из жизни. Он искренне считал, что ни кому он больше не нужен. Родители, узнав о твоем отказе, только пожали плечами, сообщив сыну, что ты не единственная девушка на свете. Найдет он еще свою половинку. Скорее всего, они в глубине души были рады тому, что семейству Царевых не придется, породнится с безродной девчонкой. Больше ему не к кому было обратиться, только ко мне. Он полагал, что я пойму его. Я, тот, кто провел, как и он, жизнь в заточении. Но чем я мог ему помочь? Иван так и не дождался моего ответа на свое письмо. Он все решил для себя. Он попросту не выдержал такого напряжения. Прожив всю свою жизнь, как птица в золотой клетке, он оказался не готов к свободному полету. Его психика не выдержала отказа этой вертихвостки, и вот итог. Раз-очаровавшись во всех и во всем, он безвременно покинул этот мир. А ты была рада? Была ты рада тому, что освободилась, наконец, от назойливого поклонника? Тебя не мучили угрызения совести, что своим поведением ты довела его до самоубийства? Говори! Не мучили? — парень, неожиданно проворно склонился над девушкой, и с силой рванул ее за волосы: — Отвечай! Я разрешаю!
