– Пароль, – произнес тот же голос.
Но другим тоном – более властным. Раздраженным и высокомерным. Какой-нибудь сержант, не в духе от того, что ночь не спать, подумал Фалько. А может быть, и еще хуже – ополченец-фалангист, у которого палец зудит на курке от желания отличиться.
– Я не знаю пароль.
– Тогда бросай сигарету и руки вверх.
Обращение на «ты» не оставляло сомнений – это фалангисты. Фалько скривился, благо в темноте было не видно. Ружейный ствол уткнулся ему в грудь. Он повиновался, и несколько рук бесцеремонно обшарили его. Внезапно вспыхнувший фонарь ослепил.
– Откуда идешь?
– Из казино.
– А куда?
– В «Гранд-отель».
Из мрака донеслось невнятное перешептыванье.
– В городе комендантский час, – сказал прежний голос.
– Комендантский час только через пятнадцать минут.
– Погляди-ка – он еще и в шляпе…
– Красные в шляпах не ходят.
– Документы!
Подсвечивая себе фонариком, патрульный стал изучать то, что протянул ему Фалько. Обычное удостоверение личности, где под фотографией значились вымышленные имя, фамилия и севильский адрес. В пятне света мелькнула на рукаве суконной куртки повязка с вышитыми ярмом и стрелами. Две темные фигуры стояли рядом. Еле различимые мрачные лица, отблеск света на стволах винтовок. Никакого тепла. Еще холодней, чем этот ночной воздух.
– Билет члена «Фаланги» есть?
– Нет.
– А другой какой-нибудь организации, входящей в Движение?
– Тоже нет.
– А-а, так ты из господ… дерьмо.
– Чего ж – правильно рассуждает! Пусть, мол, другие воюют, а мы будем развлекаться…
Фалько поборол искушение ответить, что и они ведь ошиваются в двухстах километрах от передовой. В провинциях, занятых мятежниками, весь сброд и все, кто привык держать нос по ветру, поспешили надеть голубые рубашки и записаться в так называемое Национальное Движение. При известном везении и полезных знакомствах, чтобы отсидеться в тылу, подальше от боев, лучше всего вступить в фалангистское ополчение. В засаде сидеть, как говорится. Эти «патриоты по случаю» могли безнаказанно сводить счеты с соседями, доносить на подозрительных, грабить их дома и даже расстреливать при свете фар где-нибудь на шоссе, а потом сбрасывать труп в кювет. С первых дней боевых действий военные власти передоверили этим людишкам карательные функции, и те исполняли их со зверской жестокостью. И мало общего было у них с фалангистскими центуриями, которые сражались по-настоящему и погибали на севере или под Мадридом.
– Следуй за нами, – сказал старший патруля.
