Гороскоп… Смерть Рузвельта… Фридрих Великий… Все это, конечно, выходило за пределы рассудочных суждений, но в обстановке, какая сложилась в тот критический момент, только иллюзия могла хоть частично рассеять сгустившийся мрак подземелья.
Не раз в последовавшие часы бесшумно проникали в кабинет к фюреру тени Миша, Геббельса и Бормана. Входили и так же бесшумно исчезали. Ночное совещание не состоялось. Гитлер неподвижно просидел до утра перед портретом, не отрывая остекленевшего взгляда от своего кумира.
Увы, дальнейшие события не подтвердили оптимистических предвидений гороскопа.
На другой день пала Вена. Еще через несколько дней Красная Армия стояла у Франкфурта на Одере.
А англо-американцы застыли неподвижно на Эльбе. Ставка на их конфронтацию с красными оказалась, таким образом, битой. Ничто больше не могло спасти Рейх.
Вечером 15-го апреля Гитлер поднялся наверх, к своей возлюбленной.
Только что началась очередная воздушная бомбежка, и верхний бункер дрожал как от землетрясения.
— Мне будет спокойней, если ты вернешься в Берхтесгаден, — сказал он ей.
Ева Браун отвечала:
— Я останусь с тобой.
Он, конечно, и не ожидал иного ответа.
— Ты знаешь, что это значит? — спросил он.
— Знаю.
— Мне придется сойти со сцены до конца действия.
— Я сойду вместе с тобой.
Гитлер прошелся по комнате и опустился в кресло. Подперев голову руками, он смотрел в пол, прислушиваясь к гулу от взрывов. Затем он сказал:
— Помни, что это твое решение, а не мое. Но если ты раздумаешь…
Но она уже была рядом. Опустившись на пол, она обхватила его колени. Она сказала:
— Впервые я запрещаю тебе говорить дальше!
Он усмехнулся, но ничего не ответил.
В тот же вечер Ева перебралась в нижнее помещение.
* * *
Гитлер взглянул на часы: двенадцать. В час — совещание, а еще нужно одеться. Он протянул руку и нажал кнопку на столе. В последнее время ему при утреннем туалете обычно помогал Арндт, двадцатилетний солдат, вернувшийся с фронта после тяжелого ранения. Но его еще накануне отправили в Берхтесгаден.
Поэтому на зов фюрера отозвался Миш; уже через несколько секунд он стоял в дверях кабинета.
Гитлер молча повернулся и направился к себе в спальню. Миш последовал за ним.
Без посторонней помощи Гитлер уже не мог одеться. Только в лежачем положении удавалось натянуть брюки, а затем носки и мягкие новые ботинки. После этого Миш осторожно поднимал своего господина и усаживал боком на стул. Дальнейшая фаза облачения была не легче. Левая рука никак не попадала в рукав френча, а попав, нередко застревала, согнувшись, в подкладке. Да и другая вела себя капризно, устремляясь на помощь к первой. Миш терпеливо, как больничная нянька, возился над скрюченной фигурой, невозмутимо выслушивая раздраженное брюзжание человека, никак не соглашающегося примириться со своей инвалидностью.
