Хозяин кивнул, а гость полюбопытствовал:
— Чью партию разыгрываете?
Хозяин назвал имена, потом, помолчав, добавил:
— Мне в этой партии не дает покоя один ход.
— Какой?
— Ход белого коня, смотрите! — Он передвинул ряд фигур на доске. — Вот этот! — с этими словами он медленно переставил меня.
Гость внимательно посмотрел на доску.
— Помню, как же! Это был отважный, но гибельный ход! Вскоре после него белые капитулировали.
Хозяин улыбнулся.
— Это еще вопрос. Тут не все ясно.
— Что вы, Гарс, это доказано!
…Итак, его звали Гарс. Славное имя! Да и сам он славный; я тут же подумал, что, наверное, полюблю его. Вот он говорит:
— Этот ход, Вальдо, не просто отважен, он красив и загадочен. Обратите внимание, какое напряжение создается на доске!
— Что толку, если конь нейтрализован?
Но Гарс словно не расслышал реплики. Он сказал задумчиво:
— Прекрасное должно быть совершенным. Нужно только проникнуться этим сознанием; тогда придет ясность, понимаете?
Вальдо рассмеялся.
— Вы фантазер, Гарс! Надеюсь, вам не придется делать этот ход завтра.
— Ладно! — Гарс примирительно улыбнулся. — Идемте-ка ужинать! — Он поднялся, вышел в спальню и через минуту вернулся в пиджаке и галстуке.
В ту ночь я не сомкнул глаз. Услышанное не выходило из головы. «Прекрасное должно быть совершенным»! Над этим стоило поразмыслить. И еще этот загадочный ход — мой ход! Сознаюсь: честолюбие мне не чуждо — так ли это страшно?! Да и кто доказал, кто осмелился утверждать, что за честолюбием не скрывается подчас более сложный механизм, направляющий творчество?!
На другой день мы узнали ряд интересных подробностей: Гарс участвовал в турнире на мировой чемпионат! Положение его блестяще, и он вышел в финал турнира.
И еще что-то: когда вечером к Гарсу зашли друзья, с ними появилась и «она». Что это была именно «она», об этом красноречиво говорили взгляды, которыми они с Гарсом обменялись. Звали ее Веста, была она высока — под стать хозяину — и ослепительно красива. Именно эта ослепительность и помешала мне изучить в подробностях черты. Одно лишь я успел подметить: выражение ее лица часто менялось, и за внешним, кажущимся вдохновением неожиданно проступало что-то плотоядное.
Вечером, когда они с Гарсом остались наедине, он сказал:
— Ты должна быть моей, Веста!
А она, мягко уклонившись от его объятий, ответила:
— Об этом — когда окончится турнир!
Он встал не без досады и прошелся по комнате. Потом остановился и спросил с легкой иронией:
— Это что — условие?
