Сакс посмотрел на него в упор, откровенно неприязненно, даже не пытаясь придать взгляду приличествующую дозу вежливости:
— Ещё не вечер, господин Миронович! Если что было — найдем, не сомневайтесь. Дайте срок.
Он сказал это до такой степени враждебно, что сердце Мироновича ёкнуло. Однако, не подавая вида, он снова улыбнулся:
— Ну-ну, Бог, как говорится, в помощь. Да только вы не там ищите.
— В самом деле? А где же, по-вашему, нам надо искать? Может научите? — не без ехидства и с показной заинтересованностью спросил Сакс.
— Уж кабы я был судебным следователем, так исподние штрипки человека с железным алиби не осматривал бы… С соседей надо начинать, с дворников, искать свидетелей… Концы сводить: почему воск на полу? Кто принёс свечу и жёг её в прихожей? Ведь все мои свечи на месте! И я вам про то сказал, и внимание ваше на деталь эту обратил! А почему мебель переставлена? Ведь накануне она стояла иначе. А вы… Что это за пятнышко крови на кальсонах, а-а?! Тьфу, стыдоба, противно смотреть, взрослые люди, казалось бы, а чем занимаетесь…
— Вот-вот, — Сакс с усмешкой переглянулся с полицейским приставом, — Спасибо вам за ценный и добрый совет. Я вам очень скоро всё объясню: и про воск, и про переставленную мебель. Дайте только срок. А что касается Вас, то чтоб из города ни ногой, господин Миронович. Иначе статья 419 Устава уголовного судопроизводства применена будет немедленно! Сразу же отправитесь в тюремный замок и не говорите потом, что я вас не предупреждал!
После доклада следователю о результатах опроса Семёна Константинова, сыскной агент Викентий Черняк вернулся на Невский проспект и весь остаток дня занимался обходом квартир дома № 57.
Подходили к концу вторые сутки с момента гибели Сарры Беккер. Хотя ещё рано было говорить о выдвижении конкретных обвинений в адрес Мироновича, тем не менее, следствие уже существенно продвинулось в понимании той обстановки, что окружала погибшую девочку в последние дни и недели её жизни. Как оказалось, не все жильцы большого дома знали Сарру Беккер, но даже те, кто не был с ней знаком, отвечали на вопросы полиции с готовностью — весть об убийстве ребенка разнеслась по округе мгновенно и никого не оставила равнодушным.
Следовало признать, что сведения, полученные от жильцов дома касательно взаимоотношений Мироновича с Саррой, оказались противоречивы. Так, ремесленница Потапова, женщина солидного возраста и столь же солидной комплекции, жившая «окна в окна» с кассой ссуд, рассказала, что ей нередко приходилось наблюдать (в основном через окно, которое она в летнее время чаще всего держала открытым), как хозяин ссудной кассы ласкал девочку. По словам свидетельницы Миронович то гладил Сарру по голове, то обнимал за плечи. А уж как в шарабан свой подсаживал, так по её словам, «то была целая картинка!» И хотя никаких прямо развратных действий в отношении девочки Потапова не видела, сделанный ею вывод был однозначен: «Я, молодой человек, не вчера родилась, уж вы мне поверьте. А только он на нее облизывался, как кот на сметану!»
