Сакс замолчал, нервно постукивая пальцами по крышке стола.
— Я не знаю, что и думать. Вы все видели позу трупа: изнасилование — это очевидное предположение! — наконец, воскликнул он.
— Труп имел ту позу, которую ему придал убица, — здраво заметил Иванов, — Давайте зайдём с другой стороны: изнасилования нет, но отменяет ли это похоть, как мотив нападения?
— Если преступник сделал жертве непристойные предложения и она… — вдруг заговорил Гаевский, перебивая Иванова, но последний неожиданно резко осадил его:
— Владислав! Не трынди, дай сказать!
Гаевский моментально умолк. А его друг и напаник продолжил свои рассуждения спокойным, негромким голосом:
— Можем ли мы предположить, что преступник руководствовался побуждениями похоти, но сопротивление жертвы изменило его планы? Очевидно, да. Например, в процессе борьбы жертва нанесла насильнику удар в пах и сия неприятность сделала изнасилование в тот момент невозможным… Владислав, поправь меня, если я неправ.
— Ты прав, — коротко ответил Гаевский.
— Спасибо, я это знаю. Есть и другое обстоятельство: возраст преступника.
— Объяснитесь, — попросил Сакс.
— Господин следователь, давайте называть вещи своими именами: у нас есть хороший подозреваемый. Я бы даже сказал: отличный подозреваемый. Это Миронович. Мужчина в возрасте за пятьдесят. Половая функция слабеет. Да, когда-то он был ретив и горяч и не одну юбку не пропускал мимо, но теперь… теперь-то инструмент сточился. Похоть Мироновича нуждается в искусственной стимуляции: Мироновичу нужна настоящая опытная шлюха, дабы привести его плоть в боевое состояние. Вместо этого он видит испуганную, отчаянно сопротивляющуюся девочку. Куда уж тут до постельных подвигов!
— Всё складно, Агафон, — заметил Гаевский, — Только мы ничего не знаем о половой слабости Мироновича. Зато мы уже достаточно слышали о его половой силе.
— А-а, — отмахнулся Иванов, — Это всё творимые легенды. Миронович не может смириться со своей половой слабостью и потому продолжает по инерции волочиться за всеми и сразу. Но я уверен, он сам уже боится того, что получит согласие на свои предложения.
— Ну да, — подхватил Сакс мысль сыскного агента, — Есть даже такая, знаете ли, гламурная шутка: делая непристойное предложение даме будьте готовы к тому, что она согласится! Да-да-да, господин Иванов, Ваша мысль мне показалась очень разумной!
Сакс выглядел странно возбуждённым и при том, чрезвычайно довольным. Он откинулся на спинку стула и поднял обе руки вверх, призывая всех к молчанию. Впрочем, присутствовавшие и так молчали:
