— То есть просто открыть комнату? — уточнил на всякий случай приказчик.
— Да. Я просто подойду и посмотрю в окошко.
— Сей момент. Для нас это никаких сложностей не составит, — приказчик нырнул головой под стол, задвигал по полу какую-то коробку, загремел ключами и через полминуты вернулся в вертикальное положение. В руке он сжимал связку ключей, похожую на сушеные грибы, нанизанные на нитку один поверх другого. Эту связку он взял в одну руку, а в другую — толстую потрепанную книгу, которую отечески прижал к груди, и вышел из-за стола.
— Здесь у меня кассовый журнал, — пояснил он Шумилову, хлопнув ладошкой по книге, — заодно и с должниками поговорю.
Они поднялись наверх, на четвертый этаж, туда, где находились самые дешевые квартиры. Варнавский проследовал до нужной двери, позвонил, попутно объяснив Шумилову, что комната уже сдана повторно, но сие помехи не составит, и, когда ему открыли, вошёл внутрь.
Шумилов проследовал за ним, прямиком направляясь к одному из двух окон, бывших в этой комнате. Цветков было всего два: фикус и кактус. Первый, высотой почти два аршина, сидел в довольно вместительной деревянной кадке, стоявшей подле окна, а второй — в небольшом горшочке на подоконнике.
Шумилов извлек из кармана заранее приготовленную пилку для ногтей и быстро воткнул её в мягкий грунт. Раздался отчетливый звук царапания металла по металлу. Шумилов разгреб пальцами землю и вытащил из кадки жестяную круглую коробку из-под конфет.
Стряхнув с нее землю, он аккуратно открыл крышку. Внутри лежали какие-то финансовые документы, Шумилов моментально это определил на глаз, поскольку написаны они были на самой дорогой гербовой бумаге с акцизным сбором ассигнационный рубль с листа. Он развернул самый верхний лист. Это был правильно заполненный вексель на предъявителя на сумму 500 рублей, выданный неким «Горголи Александром И.». «Неужели сынок генерала Горголи, товарища министра, члена совета по путям сообщений? — удивился Шумилов. — Молодец, Безак, каким векселишкой разжился!»
Внизу заполненной формы тянулся длинный ряд заверенных передаточных записей. Видимо, документ прошел через многие руки, прежде чем очутился в этом месте. Шумилов свернул бумагу и вместе с прочим содержимым жестяной коробки спрятал во внутренний карман собственного пиджака. После этого он закрыл жестянку.
Тут послышался встревоженный голос Варнавского, с немалым удивлением наблюдавшего за загадочными манипуляциями Алексея Ивановича:
