Тут Гацо повернулся и начал с ним разговаривать:
«Слушай, Микан, я знаю, что понимаешь меня. Это так?»
Микан кивнул и опять говорит: «Да!»
Нас это поразило.
«Я тебе, Микан, расскажу кое о чем, что мало кто знает на этом свете. Это у меня записи, оставшиеся еще от моего прадеда. Будет тебе странно это услышать, но знай: это все истина!»
Гацо вышел в другую комнату и вернулся с потрепанной тетрадью.
«Здесь, Микан, все записано. Мозг человека работает на четыре-семь процентов, а у феноменов – до десяти. Посмотри-ка, все, что перегорело, и эти четыре-семь процентов можем заменить, исправить и излечить этими упражнениями и моей работой. Эта работа ну точно такая, как возьмешь бревно в пятнадцать сантиметров в обхвате и через него голыми руками делаешь дырку. Нелегко, но ты должен быть упорным и должен верить, потому что когда человек верит, тогда может все постичь на этом свете».
Все мы тогда подумали про него: «Боже, удивительный человек!»
У моего Микана глаза сияют, головой кивает и только одно говорит: «Да!»
«Здесь, Микан, есть упражнения, от которых мозг развивается до необычных способностей. Смотри-ка».
Микан сидел на кровати, а мы трое – за столом.
«Держите втроем этот стол как можно сильнее».
Мы его ухватили и держим, а Гацо лишь протянул руку и передвинул ее. И нас, и стол какая-то сила перенесла на полтора метра. Мы все похолодели от страха, а Микан начал смеяться. Гацо опять передвинул руку, и мы вернулись туда, где были. Осматриваем стол, ищем, что его двигает. Может, где-то зацепилось что-то, что нас перенесло. Только ничего не находим. А он смеется и говорит:
«Что, не верите?»
«Верим, но это удивительно, Гацо!»
«Хорошо, ну тогда поудивляйтесь еще и тогда точно поверите».
Протягивает руки и… Бутылка с середины стола сама поднялась и разлила нам всем ракию по рюмкам. Он до нее не дотронулся. Глаза мои это видели. Ушли мы от него счастливые и довольные, а, Боже мой, немного возбужденные. После этого стал он к нам приходить. Если бы ты мог видеть, как он работал с Миканом! Через пару дней Микан начал выговаривать слова и все больше и лучше двигаться. Все мы были поражены его выздоровлением.
Чуть раньше я сказала, что мой сын – доктор. Он рассказывал своим приятелям, докторам, о чудесном выздоровлении своего отца. Нормально, что ему не поверили. Однажды сын спросил Гацо, мог бы он прийти с другими докторами, которые хотят с ним познакомиться и увидеть, как он работает.
Гацо поинтересовался у него:
