– Это что ж теперь? Молодой здесь будет жить?
– Не будет, – шепчет первый. – Зачем ему? Он студент и мильёнщик. Ему наше захолустье без надобности. У Терещенок, говорят, и в Киеве дома, и в Москве, и в самом Петербурге даже, возле самого царя…
– Возле царя? – удивляется второй. – Врут, поди ж…
– А может, и не врут.
– Может, – соглашается второй со вздохом. И повторяет:
– Повезло парню.
– Аминь! – басит священник, и оба приказчика торопливо крестятся вместе с толпой.
Богатый, красного дерева с позолоченными ручками, гроб опускается в яму.
Подходят и кидают горсти земли родичи. Мерзлые комья стучат по крышке.
Стоит рядом с матерью и сестрами семнадцатилетний Михаил Терещенко – губы плотно сжаты, глаза сухи, подбородок чуть поднят.
– Аминь!
Все снова крестятся и начинают отходить от могилы.
Вдова с детьми и братья покойного все еще стоят и смотрят, как насыпают могильный холм.
– Прощай, Иван… – говорит Елизавета Михайловна Терещенко.
Лицо ее по-прежнему неподвижно, но из угла глаза катится по щеке слеза.
Кричат вороны. Между низкими серыми облаками пробивается неяркое зимнее солнце.
Монако. 31 марта 1956 года
Терещенко идет по набережной, рассматривая яхты.
Оказавшись перед входом в казино «Монте-Карло», он останавливается, закладывает за спину руки и улыбается, словно встретил старого знакомого. Он даже делает несколько шагов по направлению к лестнице, но глядит на часы и поворачивает обратно. По набережной, несмотря на «не сезон» и достаточно раннее утро, уже едут машины – в основном дорогие, хотя на дороге есть и фургоны, и грузовички, везущие свежие продукты в рестораны и кафе. И вдруг навстречу Терещенко выплывает огромный старый лимузин – кабриолет, весь белый, сверкающий хромом, с летящей фигуркой на капоте.
Михаил Иванович замирает, не в силах оторвать от машины взгляд.
«Роллс-ройс» неторопливо проезжает мимо старика. Крыша опущена, а за рулем…
За рулем сидит молодой Терещенко во фраке, автомобильном шлеме и сдвинутых на лоб очках-консервах. Он катится мимо Михаила Ивановича, смотрит на него с прищуром – мешает солнце, сдвигает очки на глаза, переключает скорость, и «роллс-ройс», взревев мотором, срывается с места…
Франция. Лазурный берег. Июнь 1907 года
Залитая солнцем извилистая дорога в горах. Вечер. На склонах – зелень. Внизу – сверкающее море.
По дороге мчится длинный открытый автомобиль – это самый красивый автомобиль 1907 года – «роллс-ройс» «Серебряный призрак». За рулем лимузина – повзрослевший на четыре года со времени похорон отца Михаил Терещенко.
