– Это жизнь?
– Жизнь… – Вера стирает пот с его лба. – Приготовься, она долгая и неприятная, как путь бедняка.
– Странника?
– Может быть… Но запомни одно: кровь – это жизнь, она льется всегда и… очень часто ради жизни. – Вера указала на поворот, интуитивно уходя от дорог, по которым могут двигаться преследующие их. – Я не о подвигах говорю, а о банальных убийствах… Ты теперь часть этого!
Александр промолчал. В нем блуждали страдания девушки, расставшейся со своим парнем. Но это были мелочи по сравнению с новой, неизведанной, бесконечной жизнью…
Александр управлял автомобилем. Без лишних вопросов. Он тоже ценил молчание, как золото. И знал цену его самой высокой пробы.
Надя металась во сне. Ей снились кошмары. Летучие мыши невероятных размеров, срываясь с деревьев, нападали на нее и пили кровь, присасываясь к ней. Высасывая из нее только что испитое ею «знание». Плакала Вера, стоя над бьющим кровью гейзером…
Надя вскочила в поту. Шорох крыльев, сливающийся с шепотом за шторкой окна. Затихает. Свет ночника возле зеркала. Лицо в отражении искажено от испуга.
Колода карт. Руки быстрыми движениями раскладывают карты.
«Император и 2 Кубка…»
Кто-то становится более сильным и могущественным. Недосягаемым. Кто-то из близких. Георгий? Владимир?
– Но Георгий не так близок… – Надя, не замечая, шептала, озвучивая ход своих мыслей.
Комбинация выпадала несколько раз подряд. Надя отбросила в сторону сомнения.
Возродившийся шепот и шелест крыльев за окном дают импульс к своеобразным действиям. Кусок мела. Взгляд на часы. 5.30 утра. Шепча на древнешумерском языке, Надя рисует огромную пентаграмму на полу. Ставит в лучи звезд зажженные свечи.
Контрольный расклад карт. Комбинация не меняется. За окном все тот же ненавистный шёпот.
Надя садится в центр пентаграммы на полу и, накрываясь сатином простыни, шепчет заклинания, переходя с шумерского на египетский. Надя тоже имела индивидуальные способности. Об этом не знал никто. Догадывалась Вера в силу родственной близости.
Шёпот в доме расслаивается на несколько голосов. Сначала это два голоса, затем три. Вскоре шёпот переходит в гул. Кружащие возле дома летучие мыши, панически крича, слыша вибрацию голосов на своей частоте, улетают, спасаясь бегством.
Серый горизонт вскрывается алым светом восхода, словно резанная ножом рана.
Защитная стена кельтского замка. На ее сером камне в ночи пятно света. В нем силуэт существа с крыльями. Яркий свет залы создает этот эффект, оттеняя человека, стоящего в глубокой нише окна размером с человеческий рост.
