В конце подъема их ждала закрытая дверь с глазком и номером, словно за ней была обычная квартира. Лысый велел позвонить. Им открыли.
Стражника почти не было видно. Помещение за дверью столь плотно затягивала пелена сладковатого дыма, что определить размер и конфигурацию комнаты казалось невозможно. Однако по гулкому эху, порожденному шагами, Тихон сделал вывод, что помещение велико. В тумане скользили тени. Дежневу показалось, что он видит человека со свечой в руке. Тихон всмотрелся и вздрогнул. Это был его отец. Глаза доктора Дежнева стеклянно смотрели перед собой, но губы двигались. «Найди, найди, открой правду… помни, все не так, как кажется…»
Миг, и наваждение рассеялось. Тихон стоял у стены, украшенной старинной фреской. Улыбающиеся люди в ярких одеждах шли под сенью красных знамен. Вдоль стены чадили жаровни, они-то и заполняли помещение дымом. Горячий воздух поднимался, и от этого казалось, что закопченные фигуры на стенах движутся в медленном безмолвном танце.
– Данс макабр! Танец мертвых с живыми.
Тихон повернулся на голос и увидел рядом с собой невысокого худого старика с длинными белыми волосами, спадающими на плечи. В оттянутых мочках ушей тускло поблескивали тяжелые серьги. Борода молочным водопадом опускалась на грудь, контрастируя с черной футболкой, на которой красовалась размашистая надпись «Алиса» и покрытый трещинами мужской портрет.
– Ты Волхв? – догадался Тихон. – Астарот передает тебе привет.
– Сначала скажи, ты видел мертвых? Танцевал с ними?
Старик с неожиданной силой схватил Тихона за грудки, притянул к себе, и Дежнев увидел, что один глаз у седого стеклянный, а внутри тлеет красноватый уголек. Зато другой – темный, живой, без старческой поволоки – смотрел прямо в душу.
– Я… Мне показалось, что я видел отца. Он… погиб сегодня.
– Не врешь, – выдохнул старик и отпустил Тихона. – Значит, еще поживешь.
Над головой зарокотало, завыло, и туман стал рассеиваться. Охранники в тяжелых плащах и в громоздких глухих шлемах с респираторами вышли из комнаты. Следом за ними исчез и лысый.
– Холодно, блин, – неожиданно выдал старик и повернулся к Сэмэну. – Эй, чувак, дай-ка мне косуху, вон она, в углу стоит.
Там, куда указывал старец, действительно стояла прямо на полу заскорузлая куртка из плотной кожи. Журибеда поднял одежду и передал седому. Тот с удовольствием залез в рукава и улыбнулся.
– Вот теперь хорошо! – пробормотал старик и буднично спросил: – Кексы принес?
