Путь к процветанию. Новое понимание счастья и благополучия | страница 41



В XIX веке между физиками разгорелся спор: как летают птицы? Он был разрешен за 12 секунд 17 декабря 1903 года, когда братья Райт совершили полет на аэроплане собственной конструкции. После этого большинство пришло к выводу, что птицы летают подобным образом. Такова, в сущности, логика рассуждений об искусственном интеллекте {31}: если ученые-теоретики создают компьютер, воспринимающий другие объекты, язык или речь благодаря взаимодействию микросхем, вероятно, что человек делает эти чудесные вещи аналогичным образом. Прикладная наука часто направляет фундаментальные исследования, тогда как фундаментальные исследования без подсказок относительно их возможного практического применения обычно бесплодны.

С тем, что полноценная наука обязательно включает в себя активное взаимодействие между практикой и чистой теорией, нелегко примириться как теоретикам, так и прикладникам. На психологическом факультете Пенсильванского университета мне каждую неделю приходится вспоминать, как неодобрительно относятся к прикладной психологии теоретики, но я и не подозревал, насколько скептически относятся к науке практики, пока в 1998 году не стал президентом Американской психологической ассоциации. За меня было отдано рекордное число голосов, и я объяснял свой оглушительный успех тем, что мои изыскания попали в зазор между наукой и практикой и это привлекло на мою сторону и ученых, и клиницистов. Знаковым оказалось масштабное исследование эффективности психотерапии, которое я провел для Consumer Reports в 1995 году. В ходе него при помощи точных статистических инструментов было установлено, что в целом психотерапия результативна, но, как ни странно, положительные результаты нельзя связать с каким-либо одним определенным методом или с терапией конкретных расстройств {32}. Эту новость радостно встретили рядовые практикующие психологи, которые применяют все виды терапии для лечения всех видов расстройств.

Приехав в Вашингтон как президент Американской психологической ассоциации, я оказался в привычной роли. Для ведущих психологов-практиков я был тем же волком в овечьей шкуре, что и для коллег-теоретиков. Я никак не мог запустить свой первый проект, посвященный научно обоснованной психотерапии. Стив Хайман, в то время директор Национального института психического здоровья, сказал, что может изыскать 40 миллионов долларов в поддержку моей инициативы. По-настоящему воодушевленный, я встретился с членами Комитета содействия профессиональной практике, высшего совета независимых терапевтов, обычно (за исключением моего случая) решавшего исход выборов. Я обрисовал преимущества, которые сулит использование научных доказательств эффективности, но двадцать авторитетных слушателей внимали мне с все меньшим энтузиазмом. Судьбу проекта решил Стэн Молдавски, один из самых закоренелых консерваторов, обронивший: «А что, если доказательства не в нашу пользу?»