Я все же дал ему понюхать уксус. Граф медленно приходил в себя. Как только он почувствовал улучшение, первыми словами его были:
- Очень прошу вас, о том, что здесь было ни слова, ни полслова Артемьевым. Их это ни в коем случае не должно касаться. Скажите что-нибудь о найденном контейнере ртути, о радиации, о чем угодно, только не об этом. - Он махнул рукой в сторону шкатулки, так что я невольно перевел на нее взгляд. И уже не в силах был отвести его.
Работа неизвестного мастера была уникальна, ничего подобного ранее видеть мне не доводилось. Небольшая, но тяжелая, видно, не пустая, шкатулка имела размеры кляссера в ладонь толщиной. Поверхность ее буквально искрилась, годы пребывания в воздуховоде нисколько не повредили ей, серебро отливало в лучах солнца, дробясь чеканкой на мелкие сполохи. Крышка шкатулки была еще украшена и самоцветами, вправленными в благородный металл. Центр занимал большой, карат в пятьдесят, алый рубин, жаром пылавший в свете разгорающегося дня. Вокруг него во все стороны веером расходились камни, тускнеющие по мере удаления от рубина: багровеющая благородная шпинель, тускло мерцавший хризоберилл, подернутый изнутри тонким налетом гари. А по самым краям широким кругом располагались темные, почти непрозрачные пиропы, подобные золе, сквозь которую два теплятся отблески угасающего костра. Чеканка, окольцовывавшая каждый камень, расходилась и собиралась причудливыми узорами, виньетками и арабесками, плавно текущими к краям шкатулки, и заканчивающаяся изысканной бахромой окантовки. Похожие виньетки шли и по бокам шкатулки, только серебро в углублениях чеканных узоров потемнело или от времени или по замыслу чеканщика.
Мне пришло в голову, что узоры эти могут быть письменами. Я приблизился, пытаясь хотя бы определить язык, на котором они могли быть написаны. Может, разгадка находится внутри? Я подергал язычок, непонятно как державший крышку шкатулки наглухо запечатанной, однако, усилиям моим он не поддался. Я попытался еще раз, нажав, как следует.
- Немедленно перестаньте! - послышался резкий голос графа. Вячеслав Соломонович с усилием поднялся со стула. - Вы соображаете, что творите?
Я обернулся, непонимающе глядя на графа.
- Отойдите от нее! и не дотрагивайтесь более. Вы понятия не имеете о том, что перед вами. Я знаю... - при этих словах граф снова побледнел, но взял себя в руки и уже обычным голосом продолжил: - Потому и предупреждаю вас. Окажите любезность, принесите из швейцарской мой чемодан. Мы с вами ведь у вас есть машина? - увезем эту находку ко мне, от греха подальше.
