Молодой Адлер изредка встречался с угрюмым судьей, но ни разу с ним не разговаривал - не представилось случая. Запора же не избегал с ним встреч, но и не искал их, просто не интересовался Фердинандом и в беседах с друзьями называл его "шутом".
Люди, бывшие в близких отношениях с Запорой, знали, что когда он говорит: "Этот шут", - то подразумевает молодого Адлера.
Многие предвидели, что рано или поздно Запора и Фердинанд столкнутся в тесном провинциальном кругу и что молодой повеса услышит тогда не одну горькую истину.
Как это всегда бывает в таких случаях, Фердинанд чувствовал, что Запора его недолюбливает, и поэтому не спешил завязать с ним знакомство. К тому же он подозревал, что именно Запора был автором статей о Гославском, и решил про себя показать при случае судье, что долг платежом красен.
В начале сентября в местечке открылась ярмарка. Съехалась шляхта из нескольких уездов, приехал и Запора, у которого была контора в городе. Закончив срочные служебные дела и закупив все необходимое, он около двух часов отправился в ресторан пообедать.
В большом зале ресторана оказалось очень много знакомых. На накрытых столах, составленных в один ряд, красовалось множество бутылок вина, преимущественно шампанского. Судя по приготовлениям, предстояла грандиозная попойка.
- Что это значит? - спросил Запора. - Кто-нибудь заказал обед?
Его окружили знакомые, среди которых были и приятели Адлера.
- Представь себе, - объяснил ему кто-то, смеясь, - молодой Адлер закупил все обеды и всех, кто бы ни пришел, приглашает на банкет.
- Надеемся, что и вы не откажетесь составить нам компанию, - сказал один из друзей Адлера.
Запора искоса поглядел на него.
- Откажусь, - ответил он.
Молодой человек, не отличавшийся чрезмерным тактом, стал настаивать:
- Но почему же, уважаемый судья?
- Потому, что на обед, который устраивается на деньги старого Адлера, пригласить меня может только старый Адлер, но если бы даже и он меня пригласил, я бы все равно отказался.
В разговор вмешался другой приятель Фердинанда.
- Разве вы можете в чем-нибудь упрекнуть Адлера?
- Да, кое в чем могу. Старик - эксплуататор, молодой - тунеядец, и оба приносят больше вреда, чем пользы.
Общественная совесть впервые заговорила так открыто устами человека, обладавшего гражданским мужеством. Приятели Адлера умолкли, другие гости смутились, а несколько человек, более впечатлительных, взялись за шляпы, намереваясь уйти.
