Казалось, Николас чувствовал мои переживания, и в его взгляде мелькнуло понимание. Он не торопил меня и не нарушал тишину, позволяя мне по полной прочувствовать эти мгновения. Его пальцы продолжали сжимать руль, большой палец ласкающе скользил по кожаной оплетке, туда-сюда, нежными поглаживаниями. Я завороженно смотрела на его движения.
— Если честно, я буду скучать по ней. Отличная машина.
— Согласен.
Он резко сбросил руки, словно пытаясь избавиться от меланхолии, и потянулся назад, за лежащей на заднем сидении сумкой. На половине дороги Николас завис и, крепко сжав челюсти, закрыл глаза. Его ресницы трепетали, как и ходящие ходуном от частого дыхания ноздри. Ему было чертовски больно, и я положила ладонь на его плечо. Оно было гладким и твердым, мои пальцы ни в какую не хотели лишаться такой приятности, и я не торопилась отдернуть руку.
— Я сама, ладно?
Он коротко кивнул, не открывая глаз, и сел на место, откинувшись затылком на подголовник. Я быстро достала вполне увесистую сумку и положила её на его колени.
— Спасибо.
— Обращайся.
Мы вышли из машины одновременно; одновременно хлопнули дверцами; одновременно посмотрели друг на друга через стену настырного дождя и одновременно сделали шаг прочь от темно-синего Aston Martin.
Теперь нашим другом на ближайшие десять часов станет Toyota Corolla, в жизненных приоритетах которой доставить нас до Детройта и при этом не привлечь внимание.
Один этап пройден.
Честно говоря, новая машина, везшая наши задницы по улицам города, не смогла развеять драматичную тоску, охватившую меня после расставания со старой, не в плане рухляди тачки, которую Николас оставил на стоянке, под проливным дождем, одинокую и чужую среди посредственных машин, наверняка взирающих на неё с жалостью и в тайне завидующих её богатому положению. Они завидовали её дорогому виду, дорогой начинке и дороговизне сборки, я же завидовала сухой футболке мудака, которую он извлек из своей сумки и тут же надел на себя в то время как я оставалась в насквозь мокрой одежде.
Благо без своей развратной майки, но всё же… это нисколько не умиляло моего положения всё той же мокрой курицы, мечтающей только об одном: снять со своей задницы противно прилипшие к ней джинсы. Они обтянули меня словно вторая кожа, и мне становилось откровенно холодно, я то сжимала, то разжимала колени, пыталась привстать и даже незаметно расстегнула пуговицу, хлопала себя по бедрам ладонями, растирая их и не обращая внимания на изредка соскальзывающий на меня взгляд мистера сама привлекательность.
