— Спасибо, ты душка. — Стакан несдержанно звякнул о стойку, и я прикусила язык, с опаской приподнявшись на локтях. Незнакомец был всё таким же спокойным, одновременно напряженным и офигительно красивым — определённо серая, обтянувшая крепкий торс футболка, плюс такого же цвета хлопковые штаны, — шли ему куда больше окровавленного бинта, не так давно красовавшегося на его талии.
И волосы его были идеально уложены, будто он побывал в салоне красоты у самого именитого стилиста.
— Я даю тебе пять минут, отсчёт пошёл… — И это звучало… как звучало, поэтому я не стала испытывать его терпение и на удивление быстро встала с кресла, при этом схватившись за голову и пошатнувшись. Хотелось вновь приземлиться, но тогда я лишилась бы удовольствия ополоснуть лицо холодной водой, и ещё мне не мешало бы почистить зубы, раз уж он разрешил мне посетить свою ванную.
Ванная оказалась уже убранной: ни следов недавнего происшествия, ни подтеков крови на краях раковины, ни разбитой мною бутылочки, ни брошенных на пол салфеток — совершенная чистота, почти стерильность, в которую страшно было входить, в которой страшно было что-нибудь тронуть, и уж тем более открыть кран начищенной до блеска раковины.
Мучающая меня жажда не оставила выбора, и я, не медля, подошла к раковине. Холодная, с пузырьками вода, пробегающая через фильтр в кране, приятно освежила лицо, почти заморозила пальцы и тут же остудила пожар во рту. Я глотала жадно и быстро, нисколько не заботясь о стекающей по подбородку воде, спускающейся ниже, на шею, и впоследствии соскальзывающей на грудь.
Мой белый топ порядком намок — всё же стоило воспользоваться стаканом, хотя меня вряд ли волновал мой внешний вид после всего того, что со мной произошло. И уж тем более мой вид не интересовал сидящего на кухне мудака, наверняка засёкшего время.
Холодная вода возымела эффект, и я уже не чувствовала себя разбитой алкоголичкой; подтекшая от умывания тушь красовалась на белоснежном полотенце, как и слой тоналки, оставленный там же; зубы, начищенные стоящей в стакане щёткой, блестели в отражении зеркала, и даже взлохмаченные до этого волосы послушно легли от старания найденной мною расчёски, как и всё остальное принадлежавшей мистеру сама привлекательность.
И чтобы по полной использовать доброту убийцы, я пару раз пшыкнула на себя его туалетной водой, которая пахла изумительно вкусно, по-мужски терпко, с ноткой утончённой горечи, шлейфом следующей за основным ароматом. Моё время выходило, я чувствовала это интуитивно, поэтому, в последний раз взглянув на себя в зеркало, вышла из ванной.
