Все также неторопливо он обходит стол и садится на место Аруша, пока я, не зная, как справиться с непроизвольной дрожью, прячу ее за судорожными попытками стереть метку на ладони.
– Я хочу, чтобы ты поняла всю серьезность подписанного тобою контракта. Это не шутка, и теперь ты действительно не принадлежишь себе. В это сложно поверить, но ты привыкнешь.
– Для чего все это? Контракт? Подпись? Разве одних денег не достаточно, чтобы купить человека?
– Фактически ты права, но лишь добровольное согласие дает мне абсолютную власть над ним, – его голос совершенно ровный, спокойный, как и весь его вид, начиная от изящных длинных пальцев и заканчивая расслабленной позой, говорящей о полном контроле над ситуацией. Я до сих пор не знаю, для чего я тут, и отчаянно отмахиваюсь от смутных догадок, которых так боюсь озвучить, задав ему всего лишь один вопрос: кем я стану для него? Любовницей? Игрушкой? Развлечением для его гостей? Видимо, он читает это по моему лицу, потому что, провернув изысканный, сверкнувший черным блеском перстень на безымянном пальце, лениво произносит: – Знаешь, в чем состоит вся прелесть такой власти? – он вопросительно изгибает брови, но не дает мне времени подумать, сразу продолжая: – Такая власть не порождает раскаяния, потому что человек отдал свою свободу не под страхом смерти, не под жестокими муками, а по собственной воле, таким образом взвалив на себя все последствия. Так что, все что с тобой произошло или же произойдет – ты на все это согласилась. Сама. Я хочу, чтобы ты всегда помнила об этом, Джиллиан, прежде чем считать меня чудовищем.
– Я… я так не считаю, – я неловко пожимаю плечами, чувствуя себя сбитой с толку, и опускаю голову, низко, так, чтобы он не смог увидеть моей потерянности.
– Хорошо. Ты вправе называть меня Господином, но ни в коем случае не по имени. Ты не должна проявлять неуважения и упрямства, показывать свой характер и пытаться увидеть то, что тебе не дано увидеть. Проще говоря, оставайся в моей тени, и тогда ты избежишь неприятностей. Я лояльно отношусь к проявлению любознательности, но терпеть не могу любопытства и пустой болтовни. Все остальное ты узнаешь позже.
Он выдерживает паузу, наверняка прожигая меня колючим взглядом, а я все же нахожу в себе смелость задать свой главный вопрос:
– Для чего я здесь?
– Посмотрим, – он дает скользкий ответ, совершенно ничего не разъясняя и порождая во мне еще больше вопросов. – И не думай, что имея привлекательную внешность, тебе уготована одна участь. Твое тело уже принадлежит мне, а в этом мире есть куда более ценные вещи. Например то, что скрыто за этим взглядом, – он многозначительно смотрит мне в глаза, застыв и словно что-то обдумывая, а потом скидывает с себя оцепенение и встает, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
