– Ты устал?
– Всего лишь голоден, – на этой фразе оба они, как по команде, переводят внимание на меня, и я обхватываю забинтованное запястье ладонью, нервно сглатывая и ожидая его приказа. Но, видимо, я выгляжу слишком изможденной, потому что уже в следующую секунду он обращается к Адель:
– Принесешь что-нибудь?
– Конечно, – вижу ее недовольство, вижу, как темнеет ее взгляд, когда она склоняется к нему, чтобы оставить поцелуй на его скуле. Вижу, как он почти не реагирует, продолжая изучать меня и тем самым показывая, что хочет остаться со мной наедине. Хотя я напротив, предпочла бы сходить за кровью, чем сидеть в одной комнате с ним и ощущать на себе тяжесть встречи.
– Что она делает здесь? – Как только за ней закрывается дверь, тихо произносит он. Я же теряюсь, не желая говорить о нашем разговоре, и делаю вид, что рассматриваю обложку книги. Мне становится так тревожно, будто меня застали за чем-то секретным, неправильным, запрещенным. Словно я предала его, доверившись кому-то еще.
– Она хотела увидеть вас.
– Ложь. Ты совершенно не умеешь лгать, Джил. Адель знала, что я в отъезде, но не знала, что я вернусь сегодня, – будто предугадывая мою последующую реплику, поясняет он, а я начинаю нервно перебирать страницы книги, пытаясь придумать какое-нибудь оправдание. Да что в этом такого? Разве ей запрещено приходить в этот дом?
– Она сказала, что сожалеет о том вечере.
– Вот как? – он иронично изгибает брови, кажется, не собираясь верить, пока в комнате не разносится голос Адель, вернувшей себе манеру говорить нараспев.
– Это правда, Дамиан. Мне жутко неудобно перед Джил, а главное, перед тобой, – она откровенно фальшиво улыбается, сбрасывая с себя ту искренность, что была в ней минуты назад, и нагло садится на колени Хозяину, протягивая ему бокал с кровью. – Еще теплая, – она царапает его плечо длинными ухоженными ногтями, а я отворачиваюсь в сторону, морщась от отвращения и рассматривая бесконечные полки книг. Даже интересно, кто стал случайным донором в этот раз? Мадлен? Или тот молчаливый дворецкий? Ведь оба они, как выяснилось, люди.
Поворачиваюсь лишь после того, как слышу звук поставленного на стол стакана, и не могу удержаться, чтобы не взглянуть на него. Передергиваю плечами и поджимаю губы, рассматривая стекло, окрашенное в темно-алый. На его дне осталось еще немного крови, и я живо представляю, как через несколько минут она загустеет и превратится в отвратительно-бурую кляксу, напоминающую желе.
