Мадлен все эти дни выхаживала меня, приносила горячее вино и гранатовый сок, еду, которую я с удовольствием съедала в перерывах между сном и мыслями о произошедшем. И это стало моим проклятием, потому что я не могла, не могла не думать, не вспоминать, не цепляться за приятные моменты.
Сейчас я делаю то же самое, волей-неволей возвращаясь к той ночи и совершенно забывая про книгу в своих руках, которую открыла на полном автомате. Лишь когда за спиной открывается дверь, возвращаюсь в реальность и поворачиваю голову, надеясь, что это Мадлен, а не Рэми, вернувшийся с поездки.
Но ни одна из моих догадок не оправдывается, и я рефлекторно напрягаюсь, глядя на приближающуюся ко мне Адель.
– Bonsoir, petite*, – она бросает на меня быстрый, но цепкий взгляд, и проходит прямиком к окну, вставая ко мне спиной. Сегодня Адель одета не менее элегантно – в строгое черное платье с глубоким вырезом на спине, который позволяет проследить за ее чуть выпирающими позвонками. Красные туфли и в тон им шарфик, небрежно обернутый вокруг шеи. – Как твои дела?
– Уже лучше, – не могу ничего поделать и выпускаю обиду, тонко намекая о вечере, когда она хотела меня укусить. На этих словах она резко разворачивается и еще больше прищуривает глаза, рассматривая меня так пристально, что я неосознанно вжимаюсь в кресло, словно пытаясь спрятаться от нее.
– Ты не должна бояться меня, этого больше не повторится. Мне жаль, что я проявила слабость.
– Я не боюсь тебя, – конечно нет, если не считать того, что сейчас я чувствую себя совершенно беспомощной перед ней. В конце концов, Господина нет дома, и вряд ли кто-то решится встать между нами.
– Тогда забудем об этом? – она натянуто улыбается, садясь в кресло напротив и поправляя подол платья. Только сейчас замечаю сигареты в ее руках, которыми она тут же пользуется, поджигая одну из них и делая глубокую затяжку. Дым тонкой струйкой вырывается из ярко-алых губ, и всего на секунду красивое лицо Адель скрывается за сизым туманом. – Ты изменилась, Джил, это невозможно не заметить. Он сделал тебя своей?
При этих словах я опускаю голову и впервые радуюсь тому факту, что до сих пор не пришла в норму, иначе яркий румянец не заставил бы себя ждать. Слишком щекотливая тема, чтобы я могла обсуждать это с кем-либо.
– Можешь не отвечать, это написано на твоем лице. Знаешь, Джиллиан, ты можешь мне не верить, но как только я увидела тебя на том приеме, я поняла, что ты станешь особенной для него, – в ее голосе появляется легкая грусть, и сама она становится задумчиво-серьезной. Она выдерживает паузу, словно пытаясь подобрать нужные слова, а я задыхаюсь от предстоящего разговора, потому что, оказывается, до ужаса боюсь надежды, что он может принести с собой. Ведь если я особенная для него, вполне возможно он не убьет меня. И будто читая мои мысли, Адель возвращает меня на землю:– Только не стоит себя обманывать – ты не станешь исключением, потому что слишком чиста, в тебе нет хитрости, которая могла бы спасти тебя.
